Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

Страйк пошел наверх. Тот, кто втаскивал или, наоборот, спускал по ступеням объемистую канистру с беспощадной, едкой жидкостью, постарался облить все, что только возможно, даже подоконник на лестничной площадке, да так, что краска вздулась пузырями и отслоилась.

На втором этаже Страйк остановился. Даже через толстую ткань воротника он почувствовал какой-то другой запах, неподвластный жгучему промышленному химическому составу. Сладковатый, гнилостный, тухлый: запах разлагающейся плоти.

Дергать две ближайшие к нему закрытые двери Страйк не стал. Вместо этого, не выпуская из рук злосчастный пластиковый пакет с бутылкой именинного виски, он медленно пошел по следам злоумышленника, которые тянулись еще выше, по следующему лестничному пролету, где даже резные балясины лишились своего воскового блеска. С каждой ступенькой трупный запах крепчал. Страйку вспомнилось, как в Боснии они загоняли в землю длинные шесты, а потом вытаскивали и нюхали заостренные концы – это был верный способ обнаружить массовые захоронения. Поплотнее прижав воротник к губам, он поднялся на последний этаж – в студию, где в Викторианскую эпоху работал художник, которому был на руку неизменный северный свет.

Если Страйк и помедлил на пороге, то считаные мгновения: он лишь поддернул вниз рукав сорочки и закрыл кисть руки, чтобы не оставить отпечатков на деревянной двери.

Не считая слабого скрипа дверных петель – тишина, потом ленивое жужжание мух.

Он ожидал увидеть смерть, но не такую.

На полу валялась туша, какие мясники подвешивают на железных крюках: перевязанная веревками, зловонная, выпотрошенная – ни дать ни взять забитая свинья.

Только в одежде.

Труп лежал под высокими балками, залитый светом из огромного стрельчатого окна в романском стиле. Притом что это было частное жилище, а за оконными стеклами проносился по слякоти городской транспорт, Страйк, едва сдерживая дурноту, ощущал себя как в оскверненном храме, где совершилось ритуальное убийство.

Вокруг разлагающегося тела, похожего на гигантский окорок, стояло семь столовых приборов. Торс был распорот от горла до костей таза, и Страйк уже с порога увидел зияющую черную полость. Внутренности словно кто-то выгрыз. Одежда и кожа, облитые кислотой, усиливали зловещее сходство с адской копченостью. Кое-где поблескивала уцелевшая плоть, с виду почти жидкая. Разложению способствовали четыре включенных обогревателя.

Сгнившее лицо оказалось у окна – дальше всего от Страйка. Он разглядывал его, щурясь и стараясь не дышать. На подбородке желтел клок бороды; еще можно было кое-как различить одну выжженную глазницу. Не раз видевший смерть и увечья, Страйк еле-еле сдерживал рвоту, задыхаясь в химических и трупных миазмах. Он повесил пластиковый пакет на мощную руку, достал из кармана мобильный и, не заходя в комнату, сделал снимки с различных ракурсов. Затем попятился, дождался, когда сама собой захлопнется дверь, которая, впрочем, не отсекла густую вонь, и набрал 999.

Больше всего Страйку хотелось опрометью броситься на свежий, чистый после дождя воздух, но спускаться приходилось медленно и осторожно, чтобы не упасть. На улице он остановился в ожидании полицейских.

По требованию Центрального управления полиции Страйк уже являлся в Новый Скотленд-Ярд. В прошлый раз ему, как и теперь, пришлось давать показания насчет трупа, и сейчас, когда после длительного ожидания в допросной боль в колене слегка утихла от вынужденной неподвижности, детективу пришло в голову, что накануне того случая он тоже провел ночь с женщиной.

В каморке размером со средний офисный шкаф мысли Страйка, подобно мухам, вились вокруг непотребной гниющей плоти, обнаруженной им в художественной мастерской. Его не отпускал ужас. За годы службы он видел мертвые тела с кошмарными следами попыток замаскировать учиненные зверства; он видел обезображенных и расчлененных мужчин, женщин и детей; но то зрелище, которое предстало перед ним в доме номер 179 по Тэлгарт-роуд, оказалось не похожим ни на что. Это злодеяние граничило с разнузданным, тщательно продуманным садистским спектаклем. И уж вовсе невыносимо было прикидывать, в какой последовательности выплескивали кислоту и потрошили туловище: может, жертву сперва пытали? Когда были расставлены столовые приборы: после смерти Куайна или до?