Роберт Гэлбрейт - Шелкопряд

– Ты!

Страйк понял, что в потемках он видится ей лишь неясным силуэтом.

– Ах ты, гад!

Пакеты упали на бетонный пол; послышался звон разбитого стекла. Женщина бросилась прямо на него, размахивая кулаками:

– Ты гад, гад! Я тебя не прощу, никогда не прощу, пошел вон!

Страйку пришлось отразить пару неистовых ударов и на шаг отступить, а она с воплем кидалась на него в тщетных попытках пробить оборону бывалого боксера.

– Ну, погоди… Пиппа тебя убьет, к чертовой матери… дай срок…

Соседская дверь вновь приоткрылась: на пороге стояла все та же мегера с сигаретой в зубах.

– Эй! – окликнула она.

Свет из ее прихожей упал на лицо Страйка. Рыжеволосая незнакомка не то ахнула, не то вскрикнула – и попятилась.

– Чего разорались? – рявкнула соседка.

– Ошибочка вышла, – дружелюбно сказал Страйк.

Соседка захлопнула дверь, оставив Страйка и его противницу в темноте.

– Кто вы такой? – прошептала женщина. – Что вам нужно?

– Вы – Кэтрин Кент?

– Что вам нужно? – Она почему-то запаниковала. – Если это то, что я думаю, я этим больше не занимаюсь!

– Как, простите?

– Да кто вы такой, в конце-то концов? – Она перепугалась еще сильнее.

– Меня зовут Корморан Страйк, я частный детектив.

Он давно перестал удивляться реакции людей, которые заставали его у себя на пороге. Потрясенное молчание Кэтрин было вполне типичным ответом. Пятясь от Страйка, она споткнулась о свои пакеты и чуть не упала.

– Кто натравил на меня частного детектива? Она? – свирепо допытывалась женщина.

– Мне поручили розыск писателя Оуэна Куайна, – объяснил Страйк. – Он исчез почти две недели назад. Я в курсе, что вы с ним дружны…

– Ничего подобного, – выговорила она, поднимая с полу глухо звякающие пакеты. – Так ей и передайте. Пусть она его себе забирает.

– Вы с ним больше не дружны? И не знаете, где он находится?

– Да мне плевать, где он находится.

На кирпичном бортике галереи появилась надменная кошка.

– Можно спросить: когда вы в последний раз…

– Нельзя! – отрезала Кэтрин и остервенело замахнулась пакетом.

Страйк напрягся, опасаясь, как бы она не смахнула с четвертого этажа поравнявшуюся с ней кошку. Но кошка зашипела и спрыгнула на пол, где получила от Кэтрин Кент быстрый, прицельный пинок.

– Гнусная тварь! – бросила Кэтрин Кент; животное умчалось в темноту. – Дайте пройти. Мне домой нужно.

Посторонившись, Страйк пропустил ее к дверям. Она не сразу смогла найти ключ. Неловко порылась в карманах, но вынуждена была поставить пакеты у ног.

– Мистер Куайн исчез после скандала с агентом из-за своей последней книги, – сказал Страйк, пока Кэтрин обшаривала складки пальто. – Вы, случайно, не знаете…

– Плевать мне на его книгу… Я ее не читала, – добавила она.

У нее тряслись руки.

– Миссис Кент…

– Миз, – поправила она.

– Миз Кент, жена мистера Куайна говорит, что к ним домой приходила какая-то женщина и спрашивала ее мужа. По описанию…

Ключ наконец-то нашелся, но тут же выскользнул из пальцев Кэтрин Кент. Страйк наклонился, чтобы его поднять; она вырвала ключ у него из рук.

– Ничего не знаю.

– Вы не заходили на той неделе к нему домой?

– Говорю же, я понятия не имею, где он прячется, ничего не знаю, – отрезала она, повернула ключ в замочной скважине и подхватила оба пакета, в одном из которых по-прежнему что-то глухо брякало.

На пакетах Страйк прочел название ближайшего хозяйственного магазина.

– Тяжело, наверное.

– У меня поплавковый клапан полетел.

И захлопнула дверь у него перед носом.

Следующим утром Робин, вспотевшая и раскрасневшаяся, вышла из метро с зонтиком, который оказался совершенно лишним. После вереницы дождливых дней, когда в вагонах стоял удушливый запах мокрой ткани, на тротуарах было скользко, а по окнам сбегали капли, внезапное наступление сухой, солнечной погоды застало ее врасплох.

Кто-то, возможно, радовался, получив передышку от ливней и низких свинцовых туч, но Робин не замечала ничего вокруг. Они с Мэтью сильно поссорились. Теперь она испытала едва ли не облегчение, когда за стеклянной входной дверью с выгравированным именем и профессиональным статусом Страйка нашла пустую приемную: босс, уединившись в кабинете, вел телефонные переговоры. Робин чувствовала, что перед началом общения ей необходимо взять себя в руки, поскольку именно Страйк стал предметом вчерашнего раздора.