Линкольн Чайлд - Белый огонь

В какой-то момент они почувствовали исходящий из глубины туннеля запах, тем более нестерпимый из-за атмосферы в туннеле – спертой, душной, влажной.

Туннель шахты «Рождество» выходил на рассечку – большой туннель под прямым углом пересекался меньшим. Группа задержалась перед рассечкой, подготовила оружие. Факел опустили, зажгли спичку, запалили смолу. Заговорщики прошли рассечку и начали целиться вглубь туннеля. Запах стал совершенно невыносимым.

Тишина. В мерцающем свете фонаря они увидели в конце туннеля что-то темное. Заговорщики осторожно двинулись вперед. Это была груда какой-то неправильной формы. Они подошли поближе и увидели, что это ворох мягких вещей: гнилая мешковина, старые джутовые мешки, листья и еловые иглы, комки мха. И в этой груде виднелись обломки обгрызенных костей, проломленные черепа, что-то похожее на засохшие сыромятные плети.

Кожа. Безволосая кожа.

Вокруг этой груды широким кольцом лежали человеческие фекалии.

Один из людей сиплым голосом спросил:

– Это что такое?

Поначалу ответа не последовало. Наконец кто-то из группы ответил:

– Логово какого-то зверя.

– Это логово, но не зверя, – сказал Кропси.

– Господи боже!

– Где они?

Их страх и неуверенность росли, и от этого голоса становились все громче, гулким эхом отдаваясь в туннеле.

– Эти ублюдки, наверно, вышли на охоту.

Факел шипел и плевался, а они принялись обсуждать, что делать дальше. Оружие было отложено в сторону. Они никак не могли прийти к согласию.

Внезапно Кропси поднял руку. Остальные замолчали, прислушиваясь. До них донесся звук шаркающих ног и гортанного звериного дыхания. И вдруг звуки затихли. Человек с факелом быстро загасил его, сунув в лужу; Кропси закрыл шторку фонаря. Но в туннеле продолжала стоять мертвая тишина: судя по всему, убийцы увидели свет или услышали голоса и теперь знали о присутствии незваных гостей.

– Бога ради, дайте хоть немного света, – взмолился один из заговорщиков срывающимся от страха голосом.

Кропси чуть приоткрыл шторку. Остальные сидели на корточках, держа наготове ружья и пистолеты. Слабое мерцание почти не рассеивало темноту.

– Побольше света, – прошептал кто-то.

Теперь свет фонаря достигал рассечки. Тишина стояла полная. Они ждали, но из-за угла никто не появился. Звука убегающих ног тоже не было слышно.

– Надо покончить с ними, – сказал Кропси. – А то уйдут.

Никто не шелохнулся. Наконец Кропси начал осторожно двигаться вперед. Остальные последовали за ним. Он дошел до рассечки. Подняв фонарь повыше, он остановился, пригнулся – и неожиданно повернул за угол, держа ружье в одной руке, как пистолет.

– Давай!

Все произошло с невероятной быстротой. Что-то метнулось вперед, раздался хриплый крик, и Кропси крутанулся, выронив ружье и корчась в мучительной агонии. Голый грязный человек уселся у него на спине и принялся рвать его горло как зверь, а не как человеческое существо. Стрелять никто не мог – они стояли слишком кучно. Кропси снова закричал и попытался сбросить с себя человека, который раздирал ногтями и зубами все, до чего дотягивался: уши, губы, нос. Из шеи Кропси хлынул фонтан артериальной крови, и предводитель заговорщиков распростерся на земле, так и не скинув сидящего на нем монстра и выронив фонарь, который при падении разбился.

И в этот момент остальные четверо как по команде принялись палить, целясь в темноту. В свете вспышек выстрелов они увидели, что на них с ревом, словно быки, из туннеля рассечки несутся под неумолкающую стрельбу остальные каннибалы. По главному туннелю, привлеченные шумом выстрелов, прибежали два дозорных и тоже принялись палить из ружей. Выстрелы звучали непрерывно, вспышки света расцветали среди уродливого серого дыма… а потом все смолкло. Несколько мгновений была одна темнота. Потом раздался звук спички, чиркающей о каменную поверхность, загорелся другой фонарь, и в его слабом свете все увидели изрешеченные крупнокалиберными пулями тела четырех каннибалов, лежащие на растерзанном теле Шадрача Кропси.

Все было кончено.

Пятнадцать минут спустя Пендергаст открыл глаза. В комнате было прохладно и тихо. Он поднялся, отряхнул сзади свой костюм, надел пальто, замотался в шарф и вышел через заднюю дверь салуна. Снежная буря разыгралась не на шутку, она свирепствовала на Мейн-стрит, сотрясала рождественские украшения. Он поплотнее закутался в пальто, поднял повыше шарф и, опустив голову против ветра, двинулся по терпящему бедствие городу назад в отель.