Либба Брэй - Пророки

– Ну что ж. Давайте прикинем, что нам известно на данный момент, – подытожил он.

– Убийца тяготеет к оккультным и религиозным практикам, возможно, книге Откровений Иоанна Богослова, – отозвался Джерихо со своего места во главе стола.

– На основании чего мы сделали такой вывод?

– В его записке упомянуты Вавилонская Блудница и Зверь – скорее всего подразумевается Антихрист.

– Верно, – согласился Уилл. – Но отрывок только соотносится с Библией. Тексты не совпадают полностью.

– Но близки по содержанию, – возразил Джерихо.

– Любой текстолог или библиотекарь скажет, что соответствие и точное совпадение – совсем не одно и то же. И не забывайте о символах. Они относятся к прикладной магии и мистицизму, но никак не к христианской культуре. – Уилл провел пальцем по рисункам на записке. Эви они казались просто каракулями сумасшедшего: стилизованные кресты, закорючки, затейливые буковки и геометрические узоры.

– А теперь… – Уилл сунул сигарету в переполненную пепельницу и тут же извлек из кармана серебряный портсигар, не прерывая своих хождений по комнате. – У нас есть символ, так?

– Пентаграмма, – уточнила Эви.

– Да. Я не умею рисовать. Эви, не могла бы ты? – Уилл передал ей огрызок мела из старой сигарницы, набитой всяческой мелочевкой. Эви не сразу поняла, что он просит ее нарисовать на доске тот самый символ. – Сейчас ты нарисовала его, как обычно. Переверни, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, Эви стерла свою пятиконечную звезду и нарисовала другую, одним лучом вниз и двумя – вверх.

– А в чем принципиальная разница? – пробурчала она.

– Я уже объяснял: перевернутая означает победу материи – телесного, плотского над божественным. Дух побежден плотью, а не наоборот. И теперь еще змею, пожалуйста.

Эви закончила набросок. Он только отдаленно напоминал змею, если признаться честно, но Уилл все равно поблагодарил ее. Эви сдула пыль от мела с ладоней.

– И что означает змея?

– А. Вот это очень древний и очень интригующий символ. Змея, пожирающая свой хвост, – нет ни начала, ни конца. Существовал во всех культурах и во все времена. Скандинавский Ёрмунганд, греческий Уроборос, у гностиков, ашанти, древних египтян. Он символизирует цикл, идею о том, что наша с вами вселенная не была создана и никогда не погибнет, а постоянно перерождается и повторяется снова и снова.

– Цикличность или вечное возвращение, как у Ницше, – сказал Джерихо.

– Означает ли это, что я буду вынуждена снова прожить этот день? – пошутила Эви. Никто не засмеялся, и она сделала вид, что полностью поглощена рисованием модной шляпки на голове змеи.

Уилл взял из вазы кучку мятных леденцов и принялся жонглировать ими одной рукой, не выпуская из другой тлеющую сигарету.

– Таким образом, мы можем предположить, что наш убийца располагает оккультным знанием, передающимся по наследству, с определенным магическим и религиозным символизмом, частично позаимствованным из книги Откровений Иоанна Богослова. Но Вавилонскую блудницу он называет «Блудницей наряженной и брошенной в пучину морскую». – Уилл задумался на мгновение. – Очень своеобразная фраза. И загадочная. Возможно, религия, выдуманная самим убийцей.

– Как можно изобрести собственную религию? – удивилась Эви.

Уилл посмотрел на нее поверх очков:

– Объявить «Бог сказал мне вот это» и ждать, пока вокруг тебя соберутся последователи.

Эви еще никогда столько не думала о религии. Ее родители были католиками, епископальными англиканцами, и посещали воскресные службы, но относились к этому как к рутинной обязанности вроде чистки зубов и принятия ванны. Они поступали так потому, что окружающие ждали от них этого. Эви не устраивал такой подход. В течение года после смерти Джеймса она каждый день исступленно молилась, сжимая его последний подарок в ладонях, и просила Бога о чуде. О телеграмме с текстом «Хорошие новости! Рядовой Джеймс Ксавьер О’Нил был найден живым и невредимым на ферме во Франции». Но ничего не происходило, и вера, расцветшая было в сердце Эви, увяла и погибла. Теперь она рассматривала религию как еще один из жизненных принципов предыдущего поколения, обесценившийся и устаревший и совершенно ей не нужный.

– Мы не ответили на самый главный вопрос: почему? Какая причина кроется в этом преступлении? – спросил Джерихо и отвлек Эви от невеселых мыслей.

– Он просто маньяк, – сказала Эви. – Разве это не достаточное объяснение?

Уилл снова принялся копаться в вазе с конфетным ассорти и стал жонглировать драже.