Либба Брэй - Пророки

– И призрак, – добавил Джерихо.

– Какой смысл в обладании такой силой, если ее нельзя использовать?

– Я восхищен твоей смелостью, но уже сомневаюсь, в здравом ли ты уме, – подколол Сэм.

Уилл наклонился к Эви.

– Эви, это уже не фокус на вечеринке. Кольцо принадлежало самому Зверю.

– Понимаю.

– Сделай это, узнай то, что нужно, и убирайся поскорее, – посоветовал Уилл. Эви кивнула. – Я хлопну три раза, чтобы помочь тебе выйти из воспоминаний. Если ты почувствуешь, что тебе что-то угрожает…

– Мне это совсем не нравится, – пробормотал Сэм. – А тебе, Фредерик?

– Скажешь кодовое слово. Только выбери какое.

– Как насчет «нет»? – спросил Сэм. – Или «стоп»?

– Джеймс, – сказала Эви. – Кодовым словом будет Джеймс.

Уилл кивнул:

– Хорошо.

– Эви, ты уверена, что хочешь сделать это? – спросил Джерихо.

– Очеделенно. – Эви изобразила на лице улыбку. У нее тряслись руки от ажиотажа и напряжения – с этим даже не мог сравниться лучший столик в самом модном клубе. – Положите его мне на ладонь, пожалуйста.

– Мне не нравится эта идея, – проворчал Сэм, но подчинился.

Эви сжала кольцо в ладони и положила другую руку сверху, будто запечатала. Ей понадобилась пара мгновений, чтобы войти в привычный ритм, и вскоре она уже проваливалась куда-то через завесу сознаний.

– Вижу город с грязными улочками, – сказала Эви сквозь транс. – Лошади и фургоны. Не могу… Все ускоряется…

– Сконцентрируйся и дыши, – проинструктировал ее Уилл.

Эви сделала три глубоких вдоха и изображение выровнялось.

– Стоит толпа, а перед ней – проповедник…

Высокий мужчина с пышной бородой, стоя на перевернутой корзине для фруктов, вел проповедь. Со всех сторон начали подтягиваться зеваки и высмеивать его. Их лица в какой-то момент показались Эви сатанинскими мордами. Но проповедник не обращал внимания, напротив, его голос набирал силу.

– Вы должны быть готовы к тому, что настанет день Страшного Суда, и Зверь осуществит божье возмездие над грешниками. И если вы принадлежите к числу посвященных, то будете прощены. Готовьте свои дома, наносите на них знаки, чтобы приблизить его святое присутствие, и освящайте плоть свою, чтобы стать свидетелями его величия! – гремел он. Рядом стоял мальчик лет девяти-десяти, с бледным лицом и ледяными синими глазами. Он поднял вверх книгу в кожаном переплете.

– Вот слово Господне! Евангелие Божьей Братии!

Кто-то швырнул в него помидор. Он разлетелся в пюре на его лице и красными ошметками пополз вниз, запачкав костюм. Все засмеялись. Проповедник, не обращая на это внимания, вытер лицо чистым платком, не прерывая своей яростной речи. Но мальчик посмотрел на шутника, бросившего помидор, таким взглядом, что тот прекратил смеяться.

– Эви? – окликнул ее Уилл.

– Да, я здесь, – ответила она. – Все меняется. Я вижу фургоны у реки. Холодно. Дыхание проповедника вырывается белыми облачками. Они молятся…

Преподобный Олгуди воздел руки к небу, стоя перед своей небольшой паствой.

– Вы все – избранные, посвященные, Божья Братия…

– Ангел Божий явился мне в виде вспышки света и повелел пойти иным путем, против греховного мира и выстроить царство Божие на этой земле… – повторила Эви. – Кровь Агнца течет в наших жилах, и в крови утопнут враги наши, и осуществится наше истинное предназначение на этой земле.

Связь воспоминаний снова разрушилась, и Эви летела глубже, в черную бездну. Она изо всех сил попыталась сконцентрироваться и увидела ноги мальчика, бегущего по опавшей листве, слышала его быстрое дыхание. Затем он лежал на речном берегу и смотрел в облака над головой. Эви на мгновение почувствовала его одиночество и смятение. Из-за деревьев вышел олень, принюхиваясь по ветру. Он поднял голову, и мальчик швырнул в него камень, засмеявшись. Животное взвилось и с треском ветвей скрылось в лесу.

– Эви, где ты?

– Кажется, внутри церкви, – медленно ответила она, и картинка перед ее глазами постепенно обрела четкость.

Мальчик с синими глазами, раздетый по пояс, сидел, привязанный к стулу. Его окружали посвященные. Он испуганно извивался, пытаясь освободиться от пут, и не сводил глаз с отца, который переворачивал клейма, раскалявшиеся в очаге. Всего их было двенадцать – пентаграмма и по клейму на каждое из жертвоприношений.

– Твоя плоть должна быть сильна. Господь не потерпит слабости в своих избранных. – сказал проповедник. Он достал раскаленное клеймо и подошел к мальчику, который принялся вопить.