Эрик Сунд - Голодное пламя

Жанетт припомнила, как она звонила, желая поговорить с Региной. Беатрис тогда сказала, что Регина уехала из Швеции, пытаясь пережить смерть сына.

– Значит, вы хотите сказать, что Юнатан…

– Юнатана убили! – Беатрис зарыдала. – А теперь она убила и Регину.

– Кто «она»?

Несмотря на трагизм ситуации – внизу лежит убитая женщина, а наверху, на расстоянии лестницы, сидит другая женщина, за короткое время потерявшая и своего ребенка, и своего внука, – Жанетт испытала нечто вроде облегчения.

– Это она на фотографии.

«Фотография? Юнатан убит?» – подумала Жанетт. Все происходило слишком быстро, но в то же время словно в замедленной съемке.

– Ладно. Где эта фотография?

– Он забрал. Этот, из полиции.

«Этот» – или Шварц, или Олунд. Жанетт поднялась, подошла к двери, ведущей на лестницу, и крикнула:

– Олунд!

Через несколько секунд полицейский поднял на нее глаза:

– Да?

– Ты или Шварц изъяли какую-то фотографию. Принеси ее мне, пожалуйста.

– Минутку, я должен…

– Живо!

Жанетт вернулась к Беатрис и села:

– Почему вы думаете, что Регину застрелили?

Жанетт посмотрела на воспаленные глаза женщины.

Взгляд блуждал, и ответила женщина далеко не сразу.

– Мне трудно что-то предполагать, но, по-моему, это связано с прошлым. Регина хороший человек, у нее нет врагов, она… или она была… – Беатрис замолчала, ей как будто не хватало воздуха, и Жанетт надеялась, что не будет ни гипервентиляции, ни истерики.

Тихо вошел Олунд, протянул Жанетт маленькую папку.

– Конечно, ты должна была посмотреть это сразу, но Шварц…

– Потом разберемся.

Жанетт рассматривала фотографию. Беатрис Седер перегнулась через стол:

– Это она!

На фотографии какая-то женщина стояла в бассейне.

Фотография была обрезана по лифчику купальника, вода доходила женщине до пояса, а под поверхностью бассейна угадывалось маленькое лицо с широко открытым ртом и пустым взглядом.

Кто угодно, подумала Жанетт, этой женщиной может оказаться кто угодно. Но это не важно. Главное – что у нее не хватает безымянного пальца правой руки.

– Это Ханна Эстлунд, – произнесла Беатрис Седер.

Беатрис Седер подтвердила подозрения Жанетт. Все оборванные ниточки связались, и картина обрела целостность. Насколько эта целостность прочна, ей скоро станет известно.

Чутье вывело ее на верную дорогу, но Жанетт знала, что оно может и подвести. В полицейской работе важно это правильное чувство, но оно не должно перевешивать и заслонять обзор. В последнее время она, из страха пойти на поводу у чувств, отмахивалась от фактов, в упор не замечая их.

Жанетт вспомнила, как в их с Оке первый год она ходила на вечерние курсы кроки́. Преподаватель объяснял, как мозг постоянно обманывает глаза, а глаза, в свою очередь, обманывают руку, которая держит уголь для рисования. Человек видит то, что, как он думает, он видит, а как предмет выглядит в реальности, остается вне поля его зрения.

Картинка с двумя узорами, и узор зависит от того, на чем фокусируется взгляд.

Способность разных людей видеть трехмерные изображения.

Безобидные формулировки Хуртига в машине по дороге в Окерсбергу заставили ее, Жанетт, остановиться, замедлиться и просто увидеть то, что все это время находилось у нее перед глазами.

Понять то, что ей предоставили для понимания, наплевав на то, как это должно было бы быть.

И если она права, то она хороший полицейский, который сделал свою работу и отработал свою зарплату. Ничего более.

Если же, напротив, она ошиблась, то подвергнется критике, а ее профессиональная компетенция окажется под вопросом. Что она ошиблась, потому что она женщина и не способна к следовательской работе по определению, конечно, вслух не произнесут, но это будет читаться между строк.

После обеда Жанетт закрылась у себя в кабинете, сказала Хуртигу, чтобы ей не мешали, и принялась отправлять запросы насчет отпечатков пальцев и ДНК.

Иво Андрич работал над отчетом по Регине Седер и обещал отправить его Жанетт, как только закончит, в течение дня.

Сейчас важно, что она нашла Викторию Бергман. Ожидая ответа на свои запросы, Жанетт читала записи, сделанные в комнате у Софии-старшей, и в который раз размышляла о судьбе юной Виктории.

Которую насиловал и сексуально использовал родной отец на протяжении всего ее взросления.

Ее новые, засекреченные личные данные позволили ей начать новую жизнь где-то в другом месте, далеко от родителей.