Эрик Сунд - Голодное пламя

Все-таки жизнь слишком дорога, чтобы тратить ее впустую, ожидая, когда же что-нибудь случится. Когда же произойдет что-нибудь, что подхватит тебя и понесет дальше.

Она даже не могла вспомнить, на что надеялась тогда или о чем мечтала.

Оке, наоборот, воображал, как его грядущий успех позволит им воплотить их общие мечты в жизнь. Говорил, что она сможет уволиться из полиции, если захочет, и злился, когда она возражала, говоря, что это ее жизнь и что никакие деньги в мире этого не изменят. Ее представления о том, что мечты должны всегда оставаться мечтами, Оке отрицал как псевдоинтеллектуальную чепуху, вычитанную из еженедельных журналов.

После той ссоры они не разговаривали несколько дней, которые, может быть, не были решающими, но все же стали началом конца.

София проснулась на полу гостиной. За окном было темно, на часах – начало восьмого, но София понятия не имела – утра или вечера.

Поднявшись и выйдя в прихожую, она обнаружила, что написала что-то на зеркале перьевой ручкой. Детским почерком на зеркале значилось « Una kam o! », и София сразу узнала разбегающиеся в разные стороны, похожие на вороньи следы каракули Солес. Эта маленькая африканская горничная так и не научилась писать как следует.

Una kam o , подумала София. Это шифр, и она поняла слова.

Солес просит о помощи.

Стирая тушь рукавом свитера, она увидела, что в нижней части зеркала написано что-то еще – той же перьевой ручкой, но мелким, почти болезненно аккуратным почерком.

Сильверберг, аллея Дунцфельт, Хеллеруп, Копенгаген.

София прошла на кухню и увидела на столе пять грязных тарелок и столько же стаканов.

Под мойкой стояли два полных мусорных мешка. София порылась в мусоре, чтобы сообразить, что было съедено. Три пакета чипсов, пять шоколадных пирожных, две упаковки говяжьих котлет, три больших бутылки газировки, жареный цыпленок и четыре упаковки мороженого.

София ощутила во рту привкус объедков и не решилась заглянуть во второй мусорный мешок – она знала, что в нем.

Диафрагму скрутило, но дурнота мало-помалу отпустила. София решила прибраться и вытеснить случившееся из подсознания.

Она взяла полупустую бутылку вина и подошла к холодильнику. Остановилась, увидев на двери записки, газетные вырезки, рекламу и свои собственные пометки. Их были сотни, слой на слое, прижатых магнитами или липкой лентой.

Большая статья о Наташе Кампуш, девушке, которую восемь лет держали в подвале недалеко от Вены.

Подробный чертеж тайной комнаты, которую устроил для нее Вольфганг Приклопил.

Справа – список покупок, ее собственным почерком: «Пенополистирол, клей для пола, серебристый скотч, брезент, резиновое колесо, дверной крюк, электрический провод, гвозди, шурупы».

Слева – изображение электрошока «Тазер».

Электропистолет.

На некоторых записках стояла подпись – Unsocial mate.

Неприятный приятель.

София медленно опустилась на пол.

Когда Жанетт везла Юхана в школу, он был, кажется, в хорошем настроении, и ей показалось глупым пережевывать события вчерашнего вечера. За завтраком она еще раз сказала «спасибо» за ужин, и Юхан слабо улыбнулся в ответ. Этого вполне достаточно.

Приехав в полицейский участок на Кунгсхольмене и поставив машину в подземный гараж, она воспользовалась случаем и позвонила Оке. На сей раз он ответил.

– Привет, это я, – сказала она по старой привычке.

– Кто? – У Оке был удивленный голос, и Жанетт поняла, что теперь не она является безусловным «это я» в его жизни. Теперь единственная женщина, которая может сказать так, – это Александра Ковальска.

– Это я, Жанетт, – пояснила она, выходя из машины. – По документам – все еще твоя жена, так как у нас с тобой несовершеннолетний ребенок и закон дает нам проверочный срок – шесть месяцев. Но ты, может, нас забыл? Твоего сына зовут Юхан, и ему чертовски плохо. – Она слишком сильно хлопнула дверцей, заперла машину и пошла к лифтам.

– Прости. – Голос Оке стал мягче. – Я немного занят и ответил, не посмотрев, кто звонит. Я не хотел показаться грубым. Черт, я каждый день думаю, как вы там с Юханом.

– В таком случае тебе достаточно снять трубу и позвонить. – Жанетт нажала на кнопку лифта. – Я звонила твоей новой жене, оставила сообщение на ее автоответчике. Разве она тебе не передала?

– Александра? Ни слова не сказала, что ты звонила. Наверное, просто забыла. Так как вы? Ты сама как?