Дэйв Эггерс - Сфера

Еще через полторы минуты кто-то ее опознал. Теперь она именовалась Фатима Хиленски, и аудитория сочла, что это многообещающий признак. Если человек желает исчезнуть, станет ли он совершенно менять имя или ему спокойнее оставить себе привычные инициалы? Имя ощутимо отличается от прежнего, случайных преследователей собьет с толку, однако личную подпись можно лишь слегка видоизменить.

Семьдесят девять зрителей жили в Кармартене или окрестностях, а трое запостили, что видят ее плюс-минус каждый день. Тоже весьма многообещающе, но затем в комментарии, который получил сотни тысяч голосов и мигом взлетел на первое место, некая Гретчен Карапчек сообщила со своего мобильного телефона, что работает с женщиной на фото в прачечной под Суонси. Толпа велела Гретчен отыскать женщину сию секунду и сфотографировать или заснять на видео. Гретчен тут же включила видео на телефоне, и, хотя миллионы еще шли по другим следам, большинство зрителей уверились, что искомую преступницу нашла Гретчен. Мэй и аудитория застыли, глядя, как камера Гретчен петляет меж огромных машин в пару, как недоуменно косятся на нее коллеги, как Гретчен торопится через гулкий зал, все ближе подбирается к худой и согбенной женщине, что отжимает простыню меж двух массивных валиков.

Мэй глянула на часы. 6 минут 33 секунды. Сомнений нет – это Фиона Хайбридж. Форма черепа, манера держаться, а когда она подняла глаза и увидела, как к ней подплывает камера Гретчен, – ясное понимание: дела очень серьезны. Не беспримесное удивление, не замешательство. Взгляд животного, застуканного за мародерством на помойке. Звериная вина и узнавание.

На секунду у Мэй сперло дыхание – казалось, женщина вот-вот сдастся, заговорит в камеру, покается в своих преступлениях, признает, что ее раскусили.

Но она побежала.

Гретчен оцепенела, а ее камера показывала, как Фиона Хайбридж – ибо это она, двух мнений быть уже не может – мчится по залу прачечной и вверх по лестнице.

– За ней! – наконец заорала Мэй, и Гретчен Карапчек со своей камерой бросилась в погоню. На миг Мэй занервничала: а вдруг попытка сорвется, вдруг неловкая коллега, отыскав беглую преступницу, упустит ее вновь. Камера дико запрыгала вверх по бетонной лестнице, по коридору из шлакоблоков и, наконец, прискакала к двери, к белому клочку неба за квадратным дверным окошком.

И когда дверь распахнулась, Мэй с великим облегчением увидела, что Фиону Хайбридж загнали в угол, обступили человек десять, и почти все держат на прицеле телефонов. Бежать некуда. Гримаса у Фионы Хайбридж была дикая, полная ужаса и вызова. Кажется, преступница искала просвета в толпе, дыры, куда можно ускользнуть.

– Попалась, детоубийца, – сказал кто-то, и Фиона Хайбридж сползла на землю, руками закрывая лицо.

Спустя считанные секунды пользовательские видеосъемки уже транслировались на экран в Большом зале, и зрители видели Фиону Хайбридж в мозаике, холодное жесткое лицо с десяти ракурсов, и все ракурсы подтверждали ее вину.

– Линчевать ее! – заорали у прачечной.

– Ее нельзя трогать, – прошептал Стентон Мэй в ухо.

– Не трогайте ее, – попросила Мэй толпу. – Кто-нибудь вызвал полицию? Констеблей?

Почти тотчас завизжали сирены, и едва через парковку ринулись две патрульные машины, Мэй снова глянула на таймер. Когда четверо полицейских добрались до Фионы Хайбридж и надели на нее наручники, он показывал 10 минут 26 секунд.

– Ну вот, видимо, и все, – сказала Мэй и остановила хронометраж.

Зал взорвался аплодисментами; весь мир уже поздравлял поимщиков Фионы Хайбридж.

– Отключаем трансляцию, – велел Стентон. – Пусть она сохранит достоинство.

Мэй повторила инструкцию техникам. Кадры с Хайбридж исчезли, экран снова почернел.

– Итак, – обратилась Мэй к залу. – Все оказалось гораздо проще, чем предполагала даже я. И пригодились нам лишь немногие инструменты, которыми теперь располагает мир.

– Давай еще искать! – заорал какой-то зритель в зале.

Мэй улыбнулась:

– Ну, можно… – Она глянула на Бейли за кулисами. Тот пожал плечами.

– Лучше, наверное, не преступника, – сказал Стентон в наушнике. – Давай обычного гражданина попробуем.

Улыбка растянула лицо Мэй.

– О! Слушайте, – сказала она, быстро отыскав на планшете фотографию и отправив ее на экран. Портрет Мерсера – снято три года назад, они как раз перестали встречаться, но были еще близки; оба стояли у прибрежной тропы, собирались в поход.