Дэйв Эггерс - Сфера

– Да.

– Спасибо. Мешает ли тебе уровень безопасности в аэропортах летать чаще?

– Да.

– Спасибо.

Вопросы поступали, она одолела девяносто четыре и сделала паузу. Вскоре раздался неизменный голос:

– Мэй.

Она нарочно не откликнулась.

– Мэй.

Ее имя, произнесенное ее голосом, по-прежнему обладало властью. Мэй так и не выяснила почему.

– Мэй.

На сей раз – как будто Мэй, однако очищенная версия Мэй.

– Мэй.

Она глянула на браслет – в куче кваков ее спрашивали, все ли с ней благополучно. Надо ответить, а то зрители решат, что она поехала крышей. Одна из множества крошечных перемен, к которым потребовалось привыкать: тысячи людей наблюдали то же, что она, имели доступ к ее медицинским показателям, слышали ее голос, видели ее лицо – у нее монитор, плюс она всегда перед той или иной камерой «ВидДали», – и когда в ее обычной жизнерадостности случались колебания, люди всё замечали.

– Мэй.

Хотелось послушать снова, и она промолчала.

– Мэй.

Девичий голос, голос молодой женщины – умной, страстной, способной на все.

– Мэй.

Она сама, но лучше, неукротимее.

– Мэй.

С каждым разом силы прибывали.

Она просидела в ЧК до пяти, затем показала зрителям Прояснение губернатора Аризоны и порадовалась нежданной прозрачности всей губернаторской администрации – так поступали многие чиновники, дабы избиратели понимали: за кругом света, что заливает ясного лидера, темных сделок тоже не ведется. На приеме в честь Прояснения Мэй столкнулась с Ренатой, Дениз и Джосией – когда-то эти люди отчасти ею повелевали, а теперь стали ее приспешниками, – и потом все они поужинали в «Стеклянной кормушке». Незачем питаться вне кампуса, поскольку Бейли, надеясь стимулировать дискуссии, обмен мнениями и социализацию сфероидов, ввел новые правила: вся пища не только бесплатна – бесплатной она была всегда, – но и готовится известными шеф-поварами, которые сменяются каждый день. Шеф-повара от такой публичности млели – тысячи сфероидов ставят смайлики, квакают, постят фотографии, – программа с первого дня пользовалась дикой популярностью, и теперь в кафетериях было не продохнуть от посетителей и, надо полагать, новых идей.

Посреди этой вечерней суматохи Мэй жевала, но на душе скребли кошки, а в голове эхом отдавались загадочные слова Кальдена. Впрочем, по счастью, ей было на что отвлечься. Битва комиков оказалась предсказуемо чудовищной и смешной, несмотря на безграничную некомпетентность участников, пакистанский благотворительный прием очень вдохновлял – в результате для школы собрали 2,3 миллиона смайликов, – а на барбекю Мэй позволила себе второй бокал вина, после чего отправилась в общагу.

Номер оставался за нею уже полтора месяца. Больше не было смысла мотаться в квартиру – квартира дорогая, а в последний раз, когда Мэй приехала после восьми дней отсутствия, оказалось, что там зародились мыши. От квартиры Мэй отказалась и стала одной из сотни Поселенцев – сфероидов, которые переехали в кампус насовсем. Плюсы очевидны, а в списке ожидания уже 1209 человек. Сейчас в кампусе имелось жилье для 288 сфероидов, а недавно компания выкупила здание по соседству, бывший завод, и планировала перестроить его в общежитие еще на 500 номеров. Мэй апгрейдили – умные электроприборы, стенные экраны, жалюзи, и все с центральным управлением. В номере прибирались каждый день, холодильник комплектовали ее стандартным потребительским набором – за которым следил «Домовой» – и бета-продуктами. Доступно что угодно – только оставляй отзывы производителям.

Она умылась, почистила зубы, погрузилась в облачно-белую постель. После десяти вечера прозрачность была по желанию, и обычно Мэй уходила из эфира, едва отложив зубную щетку, – выяснилось, что людям интересна зубная гигиена, и кроме того, Мэй считала, что пропагандирует стоматологическое здоровье среди молодежи. В 22:11 она пожелала доброй ночи зрителям – их к тому времени осталось всего 98 027, и несколько тысяч пожелали ей доброй ночи в ответ, – сняла камеру и сунула в чехол. Выключать камеры «ВидДали» в номере разрешалось, но Мэй редко этим пользовалась. Понимала, что ночные съемки – скажем, то, как она ворочается во сне, – однажды могут пригодиться, и оставляла камеры работать. Спать с запястными мониторами она привыкала несколько недель – однажды расцарапала себе лицо, в другую ночь разбила экран на правом браслете, – но инженеры «Сферы» усовершенствовали дизайн, заменили твердые экраны гибкими, небьющимися, и теперь без браслетов Мэй словно чего-то недоставало.