Нора Робертс - Триумф смерти

– Он мог изменить стиль! – Ева присела на краешек стола и тут же снова вскочила. – Понимаешь, он совершил ошибку и разозлился. Ведь сначала все шло, как он хотел, а потом под руку попалась не та женщина. Мира считает, что он должен ощущать неудовлетворенность. Убийца получил внимание публики, ему было посвящено много часов эфира, но все-таки он чувствует себя проигравшим. А это сильное чувство.

Она подошла к окну. Далеко внизу копошились похожие на муравьев люди.

«Сколько же их! – подумала Ева. – Сколько мишеней…»

– Надин мешала ему, – задумчиво проговорила она. – Эта женщина отвлекла от него внимание публики. За ее репортажами следили отчасти ради нее самой. А теперь все думают только о нем. Кто он? Что он? Где он?

– Ты говоришь, как Мира, – заметил Фини.

– А что, если она правильно его вычислила? То есть действительно поняла, какой он. Ведь это очень важно… Мира считает, что это наверняка мужчина. Холостой, потому что с женщинами у него проблемы. Он не хочет, чтобы они верховодили. Видимо, такой была его мать или какая-то женщина, имевшая для него значение. Он довольно удачлив, но ему этого мало. Вершин он еще не достиг. Может быть, ему мешает женщина. Или женщины…

Ева задумчиво прищурилась.

– Женщины, которые говорят, – пробормотала она. – Которые действуют словом!

– Это что-то новенькое.

– Мне только сейчас пришло в голову! Он перерезает им горло. Не калечит, не насилует, значит, здесь дело не в сексуальности. Существует ведь много способов убивать. Он выбрал нож – продолжение руки, личное оружие. Но он мог наносить удар в сердце или в живот, мог…

– Хватит! – прервал ее Фини, засовывая в рот очередной орешек. – У меня достаточно богатое воображение.

– Да ты послушай! Тауэрс была прокурором, ее голос был голосом справедливости. Меткалф – актриса. Ферст – журналистка, разговаривающая с телезрителями. Может, поэтому он и не стал нападать на меня, – сказала она задумчиво. – Я не мастер вести разговоры.

– Сейчас, детка, у тебя неплохо получается.

– Ладно, речь не обо мне, – отмахнулась Ева. – Вот что мы имеем: холостой мужчина, который не может подняться на высшую ступеньку карьеры. Мужчина, попадавший под влияние сильных и властных женщин.

– Дэвид Анжелини подходит.

– И его отец тоже, если учесть, что дела у них идут неважно. И Слейд подходит. Мирина Анжелини оказалась вовсе не нежным и хрупким цветком. Есть еще Хэммет. Он любил Тауэрс, но она его как будущего мужа не воспринимала. А это – удар по самолюбию.

Фини скептически хмыкнул.

– Если вдуматься, я тоже подхожу… Правда, я женат, но моя жена – достаточно сильная женщина.

– Черт возьми, я действительно увлеклась. Тысячи мужчин не удовлетворены своей жизнью, рассержены и имеют склонность к насилию. Но где же все-таки Надин?!

– Машину ее еще не нашли. Значит, она исчезла не так давно.

– А пользовалась ли она в последние двадцать четыре часа кредитками?

– Нет, – вздохнул Фини. – Если она покинула пределы страны, найти ее будет сложнее.

– Не думаю, что Надин уехала так далеко. Она любит быть в центре событий. Черт возьми, я должна была предвидеть, что она может сделать какую-нибудь глупость! В последний раз она очень нервничала. Это по глазам было видно.

Внезапно Ева вздрогнула и уставилась на Фини.

– По глазам было видно… – повторила она медленно. – Боже мой! По глазам!

– Что такое?

– Глаза! Он видел ее глаза! – Ева кинулась к телефону. – Найдите ту женщину, ну патрульного… Сержант: черт, как же ее фамилия? А, я вспомнила номер! Четыре ноль два.

– Что случилось, Даллас?

– Давай подождем. – Она нетерпеливо потирала руки. – Давай пока что подождем.

В трубке раздался голос женщины-полицейского. Где-то поблизости шумела толпа, громыхала музыка.

– Сержант Пибоди слушает.

– Это лейтенант Даллас. Боже мой, Пибоди, где вы?

– Манифестация ирландцев на Лексе. Какой-то их праздник, – раздраженно ответила она. – Сдерживаю толпу.

– Вы не можете найти место потише? – прокричала Ева.

– Конечно. Если оставлю свой пост и отойду на три квартала.

– Черт! – пробормотала Ева. – Пибоди, вспомните убийство Кирски. Тогда шел дождь, она была в плаще…

– Я прекрасно помню, как она лежала. Капюшон закрывал все лицо.

– Это точно? Капюшон был на лице? Никто его не трогал?

– Нет, мэм. Как я сообщала в своем отчете, телевизионщики в этот момент вели съемку. Я их прогнала, опечатала дверь. Лицо жертвы было закрыто почти полностью. Когда я прибыла, ее еще не опознали. Потом ко мне подошла какая-то женщина и назвала имя убитой. В показаниях свидетеля, обнаружившего тело, толку было мало. Он бился в истерике. В отчете все это указано.