Джон Ле Карре: Шпион, пришедший с холода. Война в Зазеркалье (сборник)

Лимас подошел к машине и спросил:

– Где он?

– За ним пришли, и ему пришлось бежать. Он взял велосипед. Обо мне они знать не могли.

– Куда он направился?

– У нас была комната над баром рядом с Бранденбургскими воротами. Он держал там кое-какие свои вещи, деньги, документы. Думаю, он поехал туда. А потом он пересечет границу.

– Этой ночью?

– Он сказал, что этой ночью. Всех остальных схватили – Пауля, Фирека, Лэндзера, Саломона. У него очень мало времени.

Лимас несколько секунд молча смотрел на нее.

– Значит, Лэндзера тоже?

– Прошлой ночью.

Рядом с Лимасом возникла фигура полицейского.

– Вам нужно куда-то переместиться, – сказал он. – Инструкцией запрещено создавать препятствия на пути перехода.

– Идите к дьяволу, – бросил Лимас, полуобернувшись.

Немец заметно напрягся, но тут вмешалась женщина:

– Садитесь ко мне. Мы отъедем дальше к углу улицы.

Он сел рядом с ней, и они медленно покатили к следующему перекрестку.

– Не знал, что у вас есть машина, – сказал он.

– Она принадлежит моему мужу, – объяснила она бесстрастно. – Карл ведь не рассказывал вам, что я еще и замужем, не так ли?

Лимас молчал.

– Мы с мужем работаем в оптической фирме. У нас есть разрешение пересекать границу по служебным делам. Карл назвал вам только мою девичью фамилию. Он вообще не хотел, чтобы я была… как-то связана с вами.

Лимас достал из кармана ключ.

– Вам нужно будет где-то остановиться, – сказал он просто. – Есть квартира на Альбрехт-Дюрерштрассе. Дом рядом с музеем. Номер 28А. Там найдете все необходимое. Когда он прибудет, я вам позвоню.

– Я останусь с вами.

– Я здесь не задержусь. Отправляйтесь в квартиру. Я позвоню. Нет никакого смысла ждать.

– Но он попытается перейти именно в этом месте.

Лимас удивленно посмотрел на нее.

– Он вам и это сказал?

– Да. У него здесь, на их КПП, есть знакомый из Фопо. Сын хозяина дома, где Карл жил. Он может оказаться полезен. Поэтому Карл и предпочел этот путь.

– Он поделился с вами даже этим?

– Он мне доверяет. Рассказывал обо всем.

– О боже! – Лимас отдал ей ключ, а сам вернулся в будку КПП, подальше от холода.

Когда он вошел, немецкие полицейские перешептывались, а один из них – тот, что был выше ростом, – демонстративно повернулся к нему спиной.

– Прошу простить меня, – сказал Лимас. – Мне жаль, что нагрубил вам. – Он открыл свой потертый портфель и порылся в содержимом, пока не нашел то, что искал: ополовиненную бутылку виски.

Более пожилой из двоих кивнул, взял у него бутылку, разлил виски по кружкам, а сверху дополнил черным кофе.

– Куда делся американец? – спросил Лимас.

– Кто?

– Тот молодой человек из ЦРУ, который был со мной.

– Ему пора баиньки, – сказал пожилой, и они дружно рассмеялись.

Лимас поставил свою кружку и спросил:

– Какие у вас инструкции по поводу стрельбы для защиты человека, пытающегося перейти линию? Перебежать незаконно.

Пожилой ответил:

– Мы не можем открывать заградительного огня, мистер…

– Томас, – подсказал Лимас. – Мистер Томас.

Они пожали друг другу руки, и двое полисменов тоже представились.

– Мы не имеем права прикрывать перебежчиков огнем. Это все. Нам сказали, что может начаться чуть ли не война, если станем стрелять.

– Чепуха, – вмешался более молодой из двоих, на которого уже явно начало действовать выпитое. – Если бы здесь не было союзников, то и стены бы уже не было.

– Как и Берлина вообще, – пробормотал его старший товарищ.

– Мой человек попытается перейти границу этой ночью, – коротко информировал их Лимас.

– Здесь? Прямо через КПП?

– Крайне важно перетащить его на эту сторону. За ним охотятся люди Мундта.

– Еще остались места, где можно попробовать перелезть стену, – сказал молодой.

– Он на это не пойдет. Его оружие – хитрость. У него есть нужные бумаги, если только они еще не просрочены. И он будет на велосипеде.

В будке КПП стояла только настольная лампа с зеленым абажуром, но свет уличных прожекторов, подобно искусственной луне, ярко освещал ее внутренности. На улице окончательно сгустилась ночь и воцарилась полная тишина. Они разговаривали так, словно опасались, что их могут подслушать. Лимас подошел к окну и стал ждать, глядя на улицу, протянувшуюся по обе стороны от стены – грязноватого сооружения из каменных блоков с колючей проволокой поверху, подсвеченного пошловатого оттенка желтыми огнями, как театральная декорация ограды концентрационного лагеря. К востоку и западу от стены лежали оставшиеся невосстановленными руины домов Берлина, странный, двухмерный мир развалин, напоминавший о недавней войне.