Роберт Киркман - Восхождение Губернатора

Филип видел себя дома, в Уэйнсборо, в ветхом маленьком бунгало на Фаррел-стрит, в дальней спальне, которую он в детстве делил с Брайаном. Но во сне он был не ребенком, а взрослым, и каким-то образом чума прокатилась во времени в семидесятые. Сон был невероятно ярким, словно все происходило на самом деле.

Брайан был где-то в доме. Филип слышал, как они с Пенни кричат и зовут его. Он бежал по бесконечному лабиринту коридоров с потрескавшейся штукатуркой. Толпа зомби снаружи ломилась в дом. Филип брал молоток и пытался забить окна гвоздями, но молоток переламывался в руке. Потом Филип замечал, что входная дверь уже трещит. Он бросался к ней – и дверная ручка отрывалась, так и не повернувшись. Он искал какое-нибудь оружие, перерывая все ящики и шкафы, как вдруг нога его проваливалась в дырку в полу. Стены начали рушится, окна вываливались из рам, и до Филипа донесся отчаянный голосок Пенни:

– Папа! Папочка!

Филип разинул рот в безмолвном вопле и проснулся.

Задыхаясь, Филип подскочил на постели, заморгал и покосился на бледный утренний свет. Кто-то стоял в ногах его кровати. Два человека. Он поморгал и, наконец, рассмотрел их ясно: высокую фигуру и маленькую.

– Доброе утро! Солнце уже встало, – сказала Эйприл, обнимая за плечо Пенни.

– Господи! – Филип сел, прислонившись к спинке кровати. – Который час?

– Похоже, почти полдень.

– Боже мой, – выдохнул Филип. Все его мускулистое тело было покрыто холодным потом, шею ломило, а во рту словно кошки ночевали. – Не может быть!

– Мы должны показать тебе кое-что, папочка, – сказала Пенни с горящими от восторга глазами.

При виде искренней радости на лице дочки Филип окончательно стряхнул с себя остатки кошмарного сна.

– Пару минут. Мне нужно умыться, – прохрипел он, приглаживая пальцами сальные волосы.

Эйприл и Пенни повели Филипа на крышу. Дневной свет резал глаза. Приставив ладонь козырьком ко лбу, Филип посмотрел на темные грозовые тучи.

– Кажется, дождь собирается, – сказал он.

– Это хорошо, – ответила Эйприл, подмигнув Пенни. – Покажи ему почему, деточка.

Пенни взяла отца за руку и потянула за собой.

– Смотри, папочка! Мы с Эйприл посадили сад.

Она указала на маленькую самодельную клумбу в центре крыши. Филип не сразу сообразил, что «сад» состоит из четырех тачек со снятыми колесами, связанных вместе веревкой. Шестидюймовый слой почвы заполнял тачки, и в каждой из них уже показалось несколько неопознанных зеленых всходов.

– Это чертовски прекрасно, – сказал он, сжимая ребенка в объятиях. – Чертовски прекрасно.

– Это была идея Пенни, – гордо сказал Эйприл. – А теперь посмотри сюда.

Она указала на ряд ведер, стоявших чуть поодаль.

– Мы будем собирать дождевую воду!

Филип любовался прекрасным лицом Эйприл Чалмерс, ее глазами цвета синей морской пены, ее пепельными волосами, распущенными поверх ворота дешевого вязаного свитера. Он просто не мог отвести от нее глаз. Только когда Пенни начала счастливо бормотать обо всех тех вещах, которые она хочет вырастить, – ростках сахарной ваты, кустарниках жевательной резинки, – Филип с трудом собрался с мыслями. Эйприл опустилась на колени рядом с ребенком и внимательно слушала ее; лицо девушки светилось любовью. Между ними чувствовалось согласие и душевная привязанность – куда более глубокая, чем то, что предполагает обычная вынужденная взаимопомощь. Филип не мог отвести глаз от этой картины, и вот, наконец, к нему пришло нужное слово: семья.

– Простите!

Грубоватый голос донесся от двери у них за спиной, с другой стороны крыши. Филип обернулся. В открытом дверном проеме показалась Тара в одном из ее цветастых балахонов, с ведром в руке. Тяжелое лицо с двойным подбородком и сильно подведенными карандашом «Мэйбелин» глазами казалось еще более неприветливым, чем обычно.

– Вы не могли бы мне помочь?

Эйприл поднялась и обернулась.

– Я же говорила тебе, что помогу через минуту.

Филип понял, что Тара собирает воду из резервуаров. Он хотел было вмешаться, но решил, что не стоит.

– Это было полчаса назад, – пробурчала Тара. – Я, между прочим, таскаю воду, пока вы тут любезничаете.

– Тара, просто… успокойся, – вздохнула Эйприл. – Дай мне секунду, я сейчас приду.

– Да пошла ты! – Тара развернулась и, шумно топоча, убежала.

– Прошу прощения за эту сцену… лучше с ней не связываться… знаешь… тяжелый характер.

– Не надо извинений, – сказал ей Филип. – Я хочу тебе кое-что сказать.