Рекс Стаут - Познакомьтесь с Ниро Вульфом (сборник)

– Я бы привел вам множество примеров, когда человек погибал без всяких серьезных причин. Однажды я расследовал дело некоего типа, прикончившего двух своих знакомых только из-за того, что проиграл в тотализатор.

– Боже мой! Как сурова жизнь!

– Послушайте, мистер Кимболл, давайте забудем о Барстоу, тем более вы все это считаете чепухой. Я постараюсь как-нибудь оградить вас от полиции. Ваше общество доставляет мне огромное удовольствие, и если я не отрываю вас от срочной работы, то прошу побыть у меня еще немного. Не желаете пива?

– Благодарю, но я спиртного не употребляю.

– Вы необыкновенный, смиренный и безгрешный человек, мистер Кимболл. А я, злодей, кого только не обижал на своем веку. Ровно год назад на вашем стуле сидел преступник, поклявшийся убить меня при первой возможности: когда-то я лишил его средств к существованию из чисто эгоистических побуждений. Рядом с моим домом обитает весьма умная женщина, общий жизненный тонус которой значительно повысится, если она услышит о моей смерти. Таких примеров я мог бы набрать великое множество. Что из этого следует?

– Всякий человек, – сказал Кимболл, – должен привыкнуть к риску, связанному с его профессией.

– Значит, мистер Кимболл, вы меня поняли. А не сумеете ли вы объяснить мне, что заставляет людей, меня например, совершать отвратительные поступки? Здесь, в моем доме, под этой кровлей, живет женщина, которую я мучаю ежедневно, ежечасно, и все же она не испытывает ко мне ненависти, ибо сердце ее заполнено одной любовью. Представьте же, сколь мрачна бездна моего падения, ведь эта женщина – моя мать!

До этой минуты я дословно записывал их беседу, а сейчас лишь усилием воли заставил себя усидеть на месте, не издав никакого возгласа. Вульф был настолько превосходным актером, что даже меня глубоко тронули его переживания, хотя я ежемесячно, в одно и то же число, отсылаю деньги матери Вульфа, постоянно проживающей в Будапеште.

– Господи помилуй! Что вы только говорите!

– Я только хотел сказать, – продолжал Вульф, – что оскорбления и ненависть могут произрасти на любой почве и классифицировать их очень трудно.

– Знаете, мистер Вульф, а ведь мне тоже нелегко жилось с самого раннего детства. Двенадцатилетним я бросил школу в Иллинойсе и убежал из дому. Правда, настоящего дома у меня никогда не было. Мои родители умерли рано, а воспитание у дяди с тетей ничему меня не научило. И если теперь я в чем-то разбираюсь, то обязан этим лишь своему жизненному опыту.

– Это тоже неплохо, – кивнул Вульф. – Нью-Йорк – отличная школа для паренька с умом и характером.

– Возможно. Но я-то подался в Техас, через год была Бразилия, потом Аргентина.

– О! Сколько вам пришлось пережить!

– Да, в поисках счастья я исколесил огромные территории. Двадцать лет пробыл в Южной Америке, преимущественно в Аргентине. А когда вернулся в Штаты, по-английски почти не разговаривал. Я сталкивался со множеством скверных вещей и не раз переносил тяжелые потрясения. Но в любой ситуации я строго придерживался правил и старался быть справедливым. В Штатах сначала торговал говядиной, но моей мечтой всегда было зерно. Я стремился к нему, словно аргентинский гаучо к своей лошади.

– Вы были гаучо?

– Нет. Я всю жизнь занимался торговлей. Она у меня в крови. И теперь, с моим опытом, окруженный крупными дельцами, внимающими каждому моему слову, я с гордостью, а не со стыдом вспоминаю время, когда простым продавцом веревки проезжал верхом по три тысячи миль за сезон. Да, все уходит. Сын не желает идти по моим стопам. Его не интересует торговля.

– А как вы к нему относитесь? Может, в чем-то не доверяете?

– Что вы, мистер Вульф! Я обожаю своего сына, вся моя жизнь принадлежит ему. Если у вас больше нет вопросов, я должен извиниться. Меня ждут дела.

– Останьтесь, мистер Кимболл. Минут через пять подадут ленч. За завтраком мы еще что-нибудь придумаем.

Но на уговоры Вульфа Кимболл ответил категорическим отказом.

Я проводил его к выходу и предложил отвезти на нашей машине. Но и тут он отказался, заявив, что поймает такси. Глядя вслед удаляющемуся Кимболлу, я подумал, что у него действительно походка человека, привыкшего к седлу.

Очевидно, Вульф только и ждал меня, потому что сразу заговорил:

– Ты заметил, Арчи, что мистер Кимболл очень несчастен? Такое странное выражение лица… Похоже, сына страшно любит. А вот о матери Мануэля он ничего не сообщил. Наверное, она оставила плохую память о себе. А еще мистер Кимболл чем-то встревожен, хотя и умело скрывает это. Он что-то предчувствует или даже знает. Впрочем, такое поведение понятно, ведь преступник на свободе.