Эндрю Каплан - Homeland. Игра Саула

– На удачу? – спросил Дар. – Не изменяешь привычкам?

Саул кивнул.

– Когда ты на нее подсел?

– Я уже и не помню.

«Черт побери, Дар, и надо было тебе вспомнить?» – ругался про себя Саул. Теперь буду мучиться, думать об этом.

– … Маленький Саул совсем один на игровой площадке, – говорила Мира.

Если бы она только знала… Дома Саул соблюдал иудейские ритуалы и хранил молчание, смотрел вместе с родителями новости по телевизору. «Нет, вы слышали? – возмущался отец. – Сирийцы снова обстреляли ракетами Израиль, вот ведь подонки. Погодите, начнется еще одна война».

В школе он не просто был единственным, кто носил ермолку. Он был единственным мальчиком в ермолке, которого видели его однокашники. Обычные американцы воспринимали Саула как инопланетянина. А он только и знал, что одиночество; беды, невыразимо ужасные вещи поджидали его где-то в тени, готовые восстать, словно Годзилла.

1961 год. Роджер Мэрис совершил шестьдесят один хоум-ран, Микки Мэнтл шел сразу за ним. Саулу тогда было восемь, и он, как все, грезил бейсболом. Саул ошивался возле площадки детской лиги, пока его наконец не взяли – доверили приносить вылетевшие за пределы поля мячики. Играть Саул не мог и потому бегал за мячиками, придерживая одной рукой ермолку. Каждую игру ребята начинали с молитвы, которая завершалась словами: «…во имя Иисуса Христа, Господа нашего, аминь». Отец ни за что не подписал бы бумаги, разрешающие Саулу играть.

Как-то он отправился к закрытой площадке для отработки ударов по мячу, на 933-е шоссе. Его догнала ватага ребят, оравших на ходу: «Жиденок, жиденок!». Трое стянули с него штаны и держали, пока один задира – здоровяк по прозвищу Чайка, чей папаша нелегально продавал сигареты с пикапа, на пустыре за аптекой – поднял с земли кирпич и пригрозил размозжить Саулу лицо. Но тут подошел парень постарше: веснушчатый, с дикой рыжей шевелюрой, популярный среди других ребят. Звали его Терри. Он сказал задирам: «Оставьте его, он в Малой лиге играет».

Задиры не послушались, и тогда Терри, сжав кулаки, предупредил их: «Хотите ударить его – сначала ударьте меня».

На следующий день Саул подделал подпись отца на разрешении. Первые три игры он сидел на скамейке запасных. В последнем иннинге, когда счет был равный, мальчику, который должен был отбивать, пришлось уйти домой. Саул остался последний на скамье запасных – пришлось ставить его в игру, дать в руки биту. Тогда подошел Терри и протянул Саулу пластинку «Блэк Джек».

– На, жуй, поможет успокоиться. Я видел, как ты работаешь в клетке. – Терри стукнул ему в плечо кулаком. – У тебя получится.

Саул отбил вторую подачу, и мяч улетел на левую половину поля. Команда получила три очка.

«Блэк Джек».

Терри О’Лири стал лучшим другом Саула. Его семья перебралась в Каллиопу из Цинциннати, и Терри страстно болел за «Цинциннати Редз», так что Саул тоже сделался их фанатом. Само собой, его кумиром стал Фрэнк Робинсон. Когда случилось невероятное – «Редз» одолели «Доджерс» и вышли в серию, – Саул и Терри прыгали до потолка от счастья. Однако в тот год никому не удалось побить «Янкиз», потому что за них играли Мэнтл, Мэрис, Берра, Говард, Кьюбек и Уайти Форд. Саул учился в одиннадцатом классе, когда Терри погиб в провинции Бинь-Динь во Вьетнаме.

Гремела арабская музыка; до Саула долетали обрывки фраз, что-то вроде: « Habibi, habibi, habibi ». Юные проститутки – китаянки, тайки, филиппинки, россиянки – ходили по коридору, покачиваясь на высоких каблуках; вооруженные квиточками, они стучались в двери. Две из них по ошибке заглянули к Саулу, и тот отослал их. Зачем девушкам квиточки, он догадался, взглянув на ламинированный грязный лист бумаги: прайс-лист, в котором шлюхи оценивались по национальности; цены были указаны в динарах; тут же имелся номер внутреннего телефона.

Когда в дверь постучались третий раз и Саул открыл, на пороге он увидел ее, Алину. Это совершенно точно была она.

Он узнал ее по фото, которое Кэрри прислала ему. Девушка выглядела куда моложе, чем Саул представлял себе. Правильно, ей и двадцати двух еще не было. Длинные черные волосы, губы накрашены ярко-красной – как огнетушитель – помадой, длинные ноги; симпатичная, глаза – цвета морской волны, совершенно пустые. На Алине была розовая сорочка, как у куклы, прозрачная и ничего не скрывающая.

– Вы мистер Смит? – спросила Алина с восточно-европейским акцентом.