Эндрю Каплан - Homeland. Игра Саула

Саул и Дар переглянулись.

– Это операция повышенной секретности и важности, – сообщил Саул. – Цель – Ирак и Иран. Кодовое название «Железный гром». Руковожу операцией я, в отрыве от Лэнгли. О ней знают очень и очень немногие.

– Сукин ты сын, – ответил Дар. – У вас «крот» завелся.

Поразительно, как быстро он обо всем догадался. Впрочем, люди частенько забывали об этой черте Дара Адала: пользуясь его беспощадностью и эффективностью, никто не принимал в расчет, какой он сообразительный.

– Только без убийств, Дар. Нам нужна инфа, не трупы.

– А ты все тот же чистоплюй.

– Что, – улыбнулся Саул, – не соответствую стандартам военного ремесла по Камалю Джумблату?

– Сам знаешь, он взял меня к себе после того, как «Ливанская фаланга» изнасиловала и убила мою мать. Отец к тому времени уже несколько лет был мертв, погиб во время взрыва. – Дар грустно ухмыльнулся. – Сам старина Камаль. Он и его сын Валид. Я был одним из тех сирот, которых они воспитали. – Дар полюбовался игрой солнечных бликов на волнах. – Насчет моего образования ты, Саул, заблуждаешься: я успел проучиться год в Американском университете Бейрута, когда разразилась гражданская война и Камаль призвал меня на борьбу. Это было в семьдесят пятом. А ты где был тогда?

– В Африке, в Бурунди.

– Еще одна дырень.

– Там я встретил Миру.

Провинция Кирундо, Саул и Мира, оба работали с беженцами. Удивительное было время, даже несмотря на ночные перестрелки: в ночь, когда Саул первый раз остался наедине с Мирой у нее в палатке, он наконец ощутил себя по-настоящему живым. Она была из Индии, он – еврей из Индианы, существа с двух совершенно разных планет. И все же Мира…

Дар кивнул.

– Старина Камаль. Он перенял идеи коммунистов, цитировал Маркса, Ленина, Троцкого.

– Правда? Что, например?

– Чаще всего он повторял слова Троцкого: «Даже если война тебе не нужна, ты нужен войне».

19 апреля 2009 года

Французы расстарались: птифуры, слоеные пирожные, паштеты, сыры, шампанское, джаз из динамиков, видеоряд с видами Парижа, замков Луары, Прованса. Был даже мим, косивший под Марселя Марсо: он ходил между дипломатов, турецких чиновников и даже – заметила Кэрри – трех агентов турецкой разведки. Она прибыла в Стамбул в поисках таинственного русского, по наводке Абдель-Али Насера. Прием устроили в исключительно старом здании французского консульства на улице Истикляль, в двух кварталах от площади Таксим.

– Мим-лягушатник и моча в бокалах! – сказал Герри Ход, выливая шампанское в горшок с пальмой. – Французишки, мать их растак. Ненавижу!

Это был мужчина среднего возраста: мятый твидовый пиджак, торчащий сзади воротник рубашки (что выдавало в нем психа-одиночку) и давно уже не стриженная шевелюра. Он напоминал академика средней величины, что не может дождаться выхода на пенсию, хотя на деле был дипломатом, чья карьера давно скатилась в тартарары.

– Их черед устраивать ДБ, – заметила Салли Рамсли. – Мим, кстати, великолепен: глядя на него, конечно, блевать тянет, зато он молчит.

Это была женщина бальзаковского, как говорят французы, возраста, с длинными – длиннее, чем нужно – русыми волосами. Она еще не утратила фигуры, привлекательности, однако в общении с мужиками ей чаще приходилось самой становиться охотницей, нежели добычей.

Кэрри чувствовала себя хорошо, пожалуй, даже слишком. Клозапин она не принимала уже тридцать шесть часов, и это начинало сказываться. Кэрри и сама заметила, какой дерганой становится. Эх, сейчас бы хорошенько потрахаться. Желательно с Уарзером. Где его носит? Должно быть, он выполняет задание, для Саула. Стоило получить добро на рейд в Эль-Атибе, и все понеслось, закрутилось. Кэрри едва успела попрощаться.

Только Уарзер и пришел ее проводить, когда она улетала из Кэмп-Виктори на базу Дельта. Один поцелуй впопыхах, и вертолет поднял ее над Багдадом, над пальмами и рекой Тигр, а после понес над пустыней.

– Что еще за ДБ? – спросила Кэрри.

– Дипломатическое безумие, – ответила Салли. – Франция в этом месяце возглавляет ЕС, так что им предстоит отвергать все прошения со стороны Турции, одновременно заверяя, как мы ценим их вклад в межкультурную коммуникацию. И вместе с тем показывать: как многому туркам еще предстоит научиться у нас, высших европейцев. Это как целовать кого-нибудь, одновременно пиная его коленом в пах. Главное – не прекращать танца.

В этот момент к ним подошел грузный мужчина: костюм ручного пошива, редкие волосенки прикрывают плешь. Улыбнувшись, он помахал кому-то рукой.