Рекс Стаут - Второе признание (сборник)

Было около шести вечера, а значит, мучиться мне оставалось еще четыре часа, поскольку свой отъезд я наметил на десять, но все оказалось не так уж плохо. Немного погодя тучи стали потихоньку расходиться, и даже солнце сподобилось перед закатом явить нам свой милостивый лик. Но главное, я рискнул притронуться к сэндвичу с курицей, и, не успел я и глазом моргнуть, как сэндвич был съеден, потом та же участь постигла кусок вишневого пирога и стакан молока. Миссис Сперлинг одобрительно похлопала меня по спине, а Мэдлин заявила, что теперь она будет спать спокойно.

В шесть минут одиннадцатого я уселся за руль «родстера», спросил у Рони, не забыл ли он свою зубную щетку, и надавил на педаль газа.

– Что за модель? – поинтересовался он. – Сорок восьмого года?

– Нет, – ответил я, – сорок девятого.

Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

В просветах между тучами показались звезды, но луны видно не было. Следуя изгибам дороги, мы миновали увитые плющом каменные столбы и выехали на шоссе. В этом месте оно было совсем узким, да и асфальт не мешало бы чуток подлатать, зато первую милю мы катили по нему в полном одиночестве, что было мне на руку. Сразу за крутым поворотом на краю густого леса стоял старый сарай. Здесь обочина расширялась, и на ней, с нашей стороны дороги, была припаркована машина. На повороте я сбросил скорость; навстречу мне метнулась женщина с включенным фонариком в руке. Я тормознул и остановился. Женщина громко спросила:

– Простите, у вас домкрата не найдется?

Тут до нас донесся мужской голос:

– У нас домкрат сломался. Не одолжите свой?

Я обернулся, дал задний ход и съехал с дороги на траву.

– Какого черта, – проворчал Рони.

– Друг друга надо выручать, – шепотом ответил я.

Когда мужчина и женщина приблизились, я вышел из машины и сказал Рони:

– Извините, вам придется привстать. Домкрат под вашим сиденьем.

Женщина, проворковав в наш адрес какую-то невнятную благодарность, подошла к автомобилю с той стороны, где сидел Рони, распахнула дверцу, и он стал вылезать спиной назад, глядя на меня. В этот момент что-то ударило меня по голове. Я рухнул на землю, но трава в этом месте оказалась густой и мягкой. Я прислушался, и через несколько секунд прозвучало мое имя:

– Порядок, Арчи!

Я вскочил на ноги, забрался в машину, чтобы заглушить мотор и выключить фары, затем вышел и обогнул капот. Луис Рони навзничь лежал на земле. Я, не теряя времени, бросился проверять, что с ним, ибо не сомневался, что Рут Брэйди умеет добиться своего, она по этой части дока. Я ведь хорошо знал эту женщину, которая сейчас тоже стояла на коленях около Рони и светила фонариком на его голову.

– Прости, что испортил тебе воскресный вечер, дорогая Рут.

– Да ну тебя к черту, милый Арчи. Кончай болтать. Не нравится мне тут – экая глухомань!

– Мне тоже не нравится. А он не прикидывается?

– Не беспокойся, я проверила – пощекотала травинкой у него в носу.

– Хорошо. Если очухается – приложи его снова.

Я повернулся к Солу Пензеру, который в этот момент закатывал рукава своей рубашки:

– Как жена и дети?

– Отлично.

– Передавай им привет. Тебе лучше встать с этой стороны, подальше от дороги. Мало ли кто проедет.

Он сделал, как было сказано, а я тем временем опустился на колени возле Рут. Так и знал, что искомая вещь обнаружится при Рони: вряд ли он беспечно швырнул ее в чемодан, который отнес вниз, к автомобилю, кто-то из слуг… Теперь вместо водонепроницаемого футляра она была упакована в целлофановый пакетик и убрана в потайное отделение бумажника из крокодиловой кожи. Я сразу понял, что это она: во-первых, больше ничего примечательного у Рони при себе не было, а во-вторых, я просто обалдел, когда увидел эту штуку, которую Рут осветила своим фонариком.

– А вот и не удивил, – с презрением проговорила она. – Я так и знала. Он твой, и тебе понадобилось его вернуть. Товарищ!

– Заткнись!

Мне было слегка досадно. Сняв целлофановую обложку, я со всех сторон оглядел находку, но никаких сюрпризов не обнаружил. Это был обыкновенный билет члена Коммунистической партии США за номером 128–394, выданный на имя Уильяма Рейнолдса. Все оказалось чересчур просто – вот что меня раздосадовало. Наш клиент настаивает на том, что Рони – коммунист, и я, после поверхностного обыска, как по заказу, тут же нахожу при нем партбилет! Разумеется, то, что в нем проставлено другое имя, ничего не значило. Все это мне не понравилось. Неприятно признавать, что клиент с самого начала был чертовски прав.