Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и дело о папирусе (сборник)

Кто-то вошел. Насколько я мог судить по тяжелой походке, этот был мужчина. Я услышал, как он приблизился к гробу и одновременно взвел курок. Мерная поступь звучала все ближе, и Холмс прижал к губам палец. Портьеры покачнулись, словно кто-то взялся за них, готовясь вот-вот отдернуть и обнаружить нас. Во рту у меня пересохло, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Я уже приготовился к худшему, но тут из какой-то другой комнаты прозвучал приглушенный окрик. Голос был женским.

– Чего там, Джулия? – рявкнул в ответ мужчина. Судя по всему, он стоял всего лишь в полуметре от нас.

– Брэндон, кто-то проник в дом. Окно в столовой взломано.

– Дворецкий, – одними губами произнес Холмс.

– Иду, – отозвался мужчина.

Портьера покачнулась – он выпустил ее из руки. Послышался звук удаляющихся шагов.

– Нам пора, – пробормотал Холмс.

В его руках снова появилось долото. Моему другу понадобилось лишь несколько сноровистых движений, чтобы открыть окно за нашими спинами. Мы проворно вскарабкались на подоконник и выскользнули навстречу прохладной ночи. Холмс бесшумно опустил раму, и несколько мгновений спустя мы с беспечным видом запоздавших гуляк уже шли уверенной походкой домой.

– Ну что ж, – промолвил Холмс, когда мы свернули за угол, оказавшись на Бейкер-стрит, – нам надо как можно скорее отправляться спать. Завтра нас ожидают ранний подъем и продолжительная поездка на поезде.

– И куда мы едем? – простонал я.

– В Норфолк, – ответил мой друг.

Наш поезд отбыл от вокзала Паддингтон в прохладный предрассветный час, когда утро еще только вступает в свои права, а за окнами царит серая полумгла. Накануне, когда Шерлок Холмс огорошил меня новостью о предстоящей поездке, я чувствовал себя слишком измотанным и уставшим, чтобы донимать друга вопросами и возражениями. Мне очень хотелось поскорей добраться до постели и выкроить хотя бы несколько часов для сна. Тогда мне казалось, что я догадываюсь, зачем нам предстоит отправиться в путь, и я надеялся, что, встав утром, на свежую голову смогу во всем разобраться самостоятельно. Я ошибался. Спал я только четыре часа. В начале шестого Холмс уже тряс меня за плечо:

– Ну же, Уотсон, вставайте скорее, нам надо успеть на поезд. – Усмехнувшись, мой друг добавил: – Надеюсь, вам не надо напоминать, как поступают с загнанными лошадьми?

– С загнанными лошадьми? – сонно пробормотал я, стиснув подушку. – Я уже согласен, чтобы меня пристрелили.

Холмс в ответ только фыркнул и хохотнул.

– Мы отправляемся через полчаса, – крикнул мне он и захлопнул за собой дверь.

Когда поезд выбрался за пределы Лондона, на синевато-сером небосклоне уже пыталось пробиться сквозь облака бледное солнце. Только тогда мне удалось стряхнуть с себя остатки сонного оцепенения.

– Полагаю, – обратился я к другу, который сидел в углу нашего купе первого класса и, покуривая сигарету, смотрел в окно, – наша поездка в Норидж как-то связана с трагедией на охоте в имении лорда Фелшо.

– Совершенно верно, Уотсон. Молодой человек, с которым мы имели удовольствие вчера побеседовать в особняке Мельмота, был слишком самоуверен и по глупости наболтал нам много лишнего. Это Тобиас Фелшо, еще один типичный представитель рода Мельмотов.

– Вы думаете, он как-то замешан в деле, которое мы расследуем?

– Как говорится, по самую благородную, аристократическую шею.

– То есть он сообщник Мельмота?

– Именно. Теперь на совести этой парочки уже три убийства.

– Три?

– Ну конечно. Во-первых, музейный сторож Дейвентри, во-вторых, сэр Джордж Фавершем, а в третьих, тот бедолага, что лежит в гробу Мельмота.

– Вы серьезно полагаете, что они убили сэра Джорджа, потому что тот не захотел или не смог им помочь?

– Совершенно верно, Уотсон. Не сомневаюсь, что сначала они обратились с ключом Сетафа именно к нему, пообещав за перевод и расшифровку… Ну не знаю… Допустим, все сокровища, которые найдут помимо «Книги мертвых». – Холмс сухо усмехнулся. – С их стороны было достаточно наивно обращаться с подобной просьбой напрямую к сэру Джорджу, и когда Фавершем не смог или не захотел пойти им навстречу, у них не оставалось никакого другого выхода, кроме убийства.

– Потому что он был посвящен в их тайну.

– Правильно.

Мысль об этом хладнокровном убийстве заставила меня содрогнуться. Мне вспомнилось бледное жестокое лицо Мельмота и жуткий блеск его глаз, глаз безумца.