Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)

Мысли его прервал Карсуэл: попытавшись встать на ноги, он вскрикнул от боли. Холмс инстинктивно рванулся к нему.

– Не приближайтесь! – вскричал умирающий. – Я несу смерть, как и эти крысы! – Он снова усмехнулся, звук вышел булькающий, со всхлипом, он сотряс всю грудную клетку. – Я теперь последняя угроза, Холмс. Гигантская крыса и ее отпрыски мертвы, из всей когорты ваших врагов остался я один. Так что особо вам тревожиться не о чем: всего лишь зараженный, умирающий человек. Вот, взгляните.

С этими словами Карсуэл качнулся вперед и схватил масляную лампу, чтобы поднести к лицу, однако рука соскользнула, лампа упала на пол. Она тут же разлетелась вдребезги у его ног, масло и пламя вырвались на свободу, разбежались по полу, пожирая все на своем пути. Сухие балки стали легкой добычей огня, и через несколько секунд все вокруг запылало. В самом сердце ревущего пламени стоял Карсуэл. Холмс увидел его застывший силуэт в обрамлении трепещущих желтых языков. Затем, издав последний булькающий звук, Карсуэл рухнул на пол и исчез в снопе искр, его скрыла оранжевая завеса жара.

Холмс не успел заметить, как пламя окружило его. Дверь, ведущая наружу, уже пылала. Холмс понимал: действовать нужно быстро, иначе он разделит судьбу Карсуэла. Бросив винтовку и обмотав голову пальто, Холмс помчался по огненному туннелю и выкарабкался на палубу. Хватив ртом воздуха, сыщик почувствовал, что за спиной кто-то есть. Он быстро обернулся и едва успел разглядеть кулак моряка, летевший ему навстречу. Отреагировать было уже невозможно. Кулак въехал ему в подбородок, в голове вспыхнул яркий свет. Покачнувшись назад, Холмс упал на палубу и ударился головой обо что-то твердое. Виски сжала тупая боль, перед глазами все поплыло. А потом Шерлок Холмс потерял сознание. Огонь же уже выбирался из трюма, дабы полностью завладеть «Матильдой Бригс».

Когда через несколько секунд Холмс пришел в себя, судно пылало. Языки пламени не успели добраться лишь до носа. По возможности обороняя от огня открытые участки кожи, Холмс отчаянными зигзагами помчался по палубе к своей цели. Стремительность бега позволяла ему прорываться сквозь обжигающие языки пламени. Взмыв по уже занявшимся ступеням, он достиг носа – и тут же перед ним встала огненная стена. Ни на миг не заколебавшись, он прыгнул сквозь нее, как прыгают, прорывая завесу.

Оказавшись у леера на самом носу, Холмс увидел внизу, на причале, какие-то смутные фигуры. Может, это ему кажется? Кто это? Уотсон? Майкрофт? Лестрейд? Жар застил зрение. Холмс крикнул, помахал им. Потом за спиной с грохотом рухнула горящая балка, напоминая, что медлить нельзя. И тогда он прыгнул с носа судна в темные речные воды.

– Дорогой Уотсон, я, право же, в цел и невредим. Не переживайте вы так. Да, я промок и слегка обжег ладони. Всего-то. Сухая одежда, добрая порция спиртного – и я буду в полном порядке. – С этими словами Шерлок Холмс развернулся и направился к себе в спальню. – Я скоро вернусь! – крикнул он через плечо. – А вы, Уотсон, тем временем предложите нашим гостям что-нибудь подкрепляющее, а мне налейте бренди, да побольше, очень вас прошу.

После того как мы вытащили Холмса из воды и «Матильда Бригс» прямо у нас на глазах, все еще пылая, бесславно пошла ко дну, мы вместе с Майкрофтом и Лестрейдом вернулись на Бейкер-стрит – инспектор оставил Лэньона руководить завершающей стадией операции. Холмс наотрез отказался рассказывать о своих приключениях до того, как он «сядет у собственного камина и переоденется в сухое».

Когда за моим другом захлопнулась дверь, Лестрейд – куда менее гневливый, чем в начале нашей экспедиции, – позволил себе суховато усмехнуться.

– Удивительный он человек! – воскликнул инспектор, недоуменно покачивая головой. – Не буду скрывать, иногда его поведение доводит меня до полного бешенства, однако он все-таки изумителен.

Майкрофт исподтишка заговорщицки подмигнул мне, отмечая эту внезапную перемену взглядов.

– Кажется, кто-то тут говорил про бренди, – произнес он бодро, чтобы прервать неловкое молчание, которое повисло после внезапного панегирика Лестрейда.

– Да-да, конечно, – сказал я, доставая графин и бокалы.

Холмс вернулся минут через десять. Волосы его были аккуратно зачесаны назад, лицо спокойно, и вообще у него был вид человека, у которого нет никаких забот. Он завернулся в свой старый халат мышиного цвета, взял бокал с бренди, который я поставил для него на стол, и, удовлетворенно вздохнув, опустился в кресло у камина. Мы ждали, когда он заговорит.