Дэвид Дэвис - Шерлок Холмс и Дело о крысе (сборник)

Я покачал головой.

– Все равно не понимаю.

– Давайте вернемся к нашим обоснованным предположениям. Фактов у нас немного, и все же нужно пустить в ход те фрагменты, которые я извлек из гипнотического транса. Попробуем придать им смысл. Итак, вода, причем вода застойная, а также ржавые цепи наводят на мысль о причале или некоем канале. Я склоняюсь с каналу.

– Почему?

– Потому что, по моим представлениям, речь идет о складском или фабричном здании прямо в Лондоне.

– О фабричном здании?

– Разумеется, заброшенном. Принадлежащем некоей обанкротившейся фирме.

– А почему именно фабричном?

Холмс подался вперед, в тусклом свете фонаря, освещавшего салон кэба, глаза его засверкали от возбуждения.

– Сами подумайте, Уотсон: черная башня до самого неба, круглая черная башня. – Он поднял вверх палец затянутой в перчатку руки и поднес к моему лицу. – Представьте себе силуэт, друг мой.

– Господи помилуй, Холмс! Я, кажется, понял: труба, фабричная труба.

Холмс негромко фыркнул от удовольствия и откинулся на спинку сиденья.

– И фабрика эта принадлежит некоей фирме, название которой начинается на буквы «е» и «эль». Или, возможно, это аббревиатура названия.

– Великолепно! – воскликнул я, не сдержав восторга.

– Скажем так: великолепное предположение. Не исключено, что мы строим замок на зыбучем песке. Но другого нам пока в любом случае не дано. И я еще не понял, как включить в эту зыбкую картину хищную птицу.

– Что мы будем делать дальше?

– Вернемся на временную базу, в клуб «Диоген», проверим, нет ли каких новостей от Майкрофта или Лестрейда. После этого предлагаю пообедать. Утро выдалось долгим, а позавтракать мы не успели.

Он улыбнулся и выглянул в окно экипажа.

– Холмс, не раздражайте меня. А что потом?

Улыбка его сделалась еще шире.

– А потом предпримем некоторые разыскания в Реестре компаний.

Нас ждали сообщения и от Майкрофта, и от Лестрейда. Послание Майкрофта было кратким: премьер-министр проинформирован о нашем участии в расследовании и выразил свое одобрение. Кроме того, Майкрофт напоминал брату о необходимости регулярно докладывать о развитии событий.

– Буду, – буркнул мой друг себе под нос. – Как появится что доложить, сразу и доложу.

Послание Лестрейда было более содержательным. Полицейские на рассвете ворвались в Кресент-лодж и не обнаружили там никого, кроме мертвого негра, которого, судя по всему, «разорвал какой-то хищник». Элис обеспечили полицейскую защиту, а доктор Карсуэл исчез.

Холмс молча прочитал оба сообщения, а потом передал их мне.

– Этот разорванный хищником, вне всякого сомнения, Джосайя Бартон, – заметил я.

Холмс кивнул.

– Заслуженный конец для того, кто наживался и получал удовольствие, мучая животных. В мире и так достаточно варварства, незачем умножать его на потеху ущербным представителям человеческого рода.

На миг перед глазами у меня встала арена, залитая крысиной кровью.

– Впрочем, вряд ли его смерть стала для баронессы тяжкой утратой, – продолжал Холмс. – Она в нем больше не нуждалась. Все, что от него требовалось, – предоставлять полигон для изучения новой породы крыс, которые с каждым поколением становились все крупнее и свирепее. Но исследования завершены, и теперь самый опасный человек – Карсуэл. Это он обладает обширными познаниями о свойствах чумной бациллы, которой и будут заражены крысы перед тем, как их выпустят на свободу.

– И сколько там этих тварей?

– Не знаю. Наверняка среди них гигантская матка, та, которую вы видели на «Матильде Бригс». Очевидно, через несколько дней она принесет свое чудовищное потомство. У обычной крысы, как правило, рождается пять-шесть детенышей, но с этим видом все может быть иначе. А уже через несколько дней после рождения они будут готовы разбежаться по улицам Лондона, неся в себе смерть.

– А сейчас они находятся на том складе, где укрылась баронесса?

– Будем надеяться, что так.

– Вы вот предлагали пообедать, но этот разговор совсем лишил меня аппетита, – пожаловался я уныло. Сердце сжималось от тяжких предчувствий.

Холмс усмехнулся:

– Пустое, друг мой. До дверей «Марцини» я вас как-нибудь дотащу, а там, как только вы унюхаете их восхитительные спагетти по-болонски, голод вернется с удвоенной силой. Уж вы мне поверьте.

Я, как всегда, поверил Холмсу, хотя в мозгу моем по-прежнему теснились мрачные предчувствия. Впрочем, едва мы уселись в ресторане за столик и предварили трапезу бокалом шерри, настроение у меня поднялось, как и предсказывал мой друг. Холмс же приходил в себя прямо на глазах. Следы перенапряжения и темные круги под глазами почти исчезли, он непринужденно и оживленно болтал на самые разные темы, ни разу не упомянув о страшном деле, расследованием которого мы занимались.