Тим Саймондс - Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)

– Я готов, Холмс, хоть сейчас.

– А если все-таки не «Корабль»… Где бы нам отпраздновать свою удачу? – продолжал мой друг.

– Ну, если вас действительно устроит любой лондонский ресторан, предлагаю отужинать у Симпсона, в «Большом сигарном диване».

– Прекрасный выбор, – одобрил Холмс.

В семь часов того же вечера метрдотель упомянутого заведения усадил нас за столик у окна, откуда открывался чудесный вид на театры «Водевиль» и «Стрэнд», охваченные в этот час особым оживлением. У Симпсона появлялось немало знаменитостей, среди которых были британский премьер Уильям Гладстон и большинство величайших писателей нашего времени. Сам Чарльз Диккенс в День всех усопших верных [2]занимал здесь столик – всегда один и тот же, – чтобы потолковать с единомышленниками из «Клуба призраков» [3]об оккультизме, египетской магии и ясновидении.

Нам вручили роскошное меню, а через некоторое время появился шеф-повар, величаво вышагивающий рядом с официантом, который катил перед собой серебристый сервировочный столик. Холмс заказал ростбиф, и ему отрезали несколько ломтиков от большого куска запеченной говядины. Я же, превысив свои обычные траты, отведал копченой лососины, которую обычно заказывают состоятельные клиенты. На десерт мы выбрали фирменное блюдо – воздушный бисквит с нежным ванильным кремом.

Холмс вдруг погрустнел и задумался. Я поинтересовался, чем вызвана такая перемена в его настроении. На что мой друг со вздохом ответил:

– Уотсон, я жажду перемен. Пока вы строчите свои леденящие кровь рассказы, я сижу в одиночестве и с нетерпением ожидаю звонка в дверь. В последнее время наши расследования ограничивались недолгими вылазками на какую-нибудь шикарную виллу в пригороде Лондона или в сельскую глушь. Конечно, я мог бы заняться химическими опытами с недавно открытыми газами, но мне этого мало. Я нуждаюсь в чем-то более необычном, если хотите, экзотическом.

– Быть может, на вас так влияет наступление нового века или эта чудесная весенняя погода? – предположил я. – Весна несет с собой смутные ожидания и жажду перемен. Даже в природе ощущается какое-то волнение.

– И подумать только, какая бездна событий происходит за пределами Бейкер-стрит, где жизнь так однообразна! – продолжал Холмс, не обращая внимания на мои слова. – В Париже и Вене, где царят Ротшильды, публика кружит в котильонах и развлекается постановкой «живых картин». Сам Штраус дирижирует на придворных балах. В моду входят полеты на воздушном шаре. Придворная актриса Катарина Шратт [4]поднималась в воздух уже три раза.

Сейчас, одетый на выход, в черном пиджаке свободного кроя и крахмальном воротничке, Холмс выглядел в высшей степени респектабельным. Но послушали бы вы, как вздыхала наша квартирная хозяйка, когда вытирала от пыли, начищала щеткой и намывала разные милые пустячки в его комнате. Огромное остроконечное копье. Медвежий череп. Настенную тарелку с изображением великого английского боксера еврейского происхождения Даниеля Мендозы – по мнению Холмса, отца кулачного боя. Резную деревянную фигуру полубога Мауи. Гарпун с гравировкой на ручке: «Пароход „Морской единорог“. Данди» [5]. Ласты тюленя. Теннисные ракетки и биты для игры в крикет, к которому Холмс пристрастился за время короткого пребывания в Оксфорде и Кембридже. Да, я бы не назвал своего друга аккуратным. Для химических опытов он запросто мог использовать большое треснутое бело-синее блюдо, добытое во время осады Александрии в 1882 году сыном одного моего пожилого пациента, а то и подаваемую на стол масленку.

– Вам ли жаловаться на скуку, Холмс? – попенял я ему, улыбаясь и отложив в сторону салфетку. – К вашим услугам прибегают самые важные персоны, приглашая разделить с ними трапезу. Всего две недели назад вы раскрыли случай, который я назвал бы «Делом о великане». Вам удалось доказать, что следы под окном оставлены ходулями, а не приставной лестницей.

– Уотсон, я ценю ваши усилия утешить меня и примирить с моей так называемой славой. Тем не менее я настаиваю на том, что каждое утро должно начинаться хотя бы с маленькой, но победы, а каждый вечер должен заканчиваться добрым сражением, если хочешь быть всегда на коне. Но рано или поздно кульминация минует, актеры сходят со сцены, и будущее предстает перед нами еще более неопределенным, чем когда-либо прежде.

Желая поддержать друга, я ответил:

– Как знать… Может быть, совсем скоро мы снова услышим стук в дверь или получим телеграмму с известием о новом таинственном преступлении?