Чарли Роксборо - Шерлок Холмс и дело о шахматной доске (сборник)

Холмс посмотрел на метель. Крыши на другой стороне Бейкер-стрит теперь были полностью укрыты мягким белым снегом.

– Истина, скорее всего, со временем всплывет – и Анна Перовская, возможно, осознает это и заблаговременно предпримет меры, – продолжил сыщик. – Григорий рассказал мне о революционере, который попал в подобное затруднительное положении, убив своего оперативного офицера, чтобы защитить революцию. Затем он навсегда сбежал на американский Запад, чтобы вести жизнь первопроходца-фермера, поселившись в убогой хижине посреди прерии.

Анна Перовская может с тем же успехом ступить на этот путь, и сейчас я не вижу для нее лучшего будущего. Многоуважаемая Красная королева сброшена с шахматной доски охранки навсегда.

Холмс мрачно покачал головой. Для Анджелы Симмондс он, напротив, вообще не видел никакого будущего – даже в европейском сообществе скитающихся революционеров-эмигрантов. Как только распространятся слухи о лондонских беспорядках, любой человек, связанный с темными событиями в «Либерти-хаус», окажется запятнан подозрением. Мой друг встал и начал расхаживать по персидскому ковру.

– Эти революционеры обитают в ужасном мире, где тайная полиция вынуждает их заключать сделку с дьяволом, – размышлял он вслух. – Молодым людям предлагают яркую жизнь – полную азарта, славы и острых ощущений революционных заговоров, – и спасают их от виселицы или медленной смерти в сибирском лагере. Все их великие заговоры добиваются успеха только потому, что подходят для целей охранки. Никто из революционеров не может быть уверен, что их товарищи или, более того, лидеры не работают на тайную полицию. И в любой момент охранка может нарушить все договоренности и уничтожить любого из них.

О, как легко понять, почему Григорий теперь шьет сандалии и выращивает помидоры в «Новом Эдеме»! Ибо даже такие искренние революционеры, как он, рискуют стать фигурами в страшной шахматной игре охранки. Уж если лидер или даже руководитель лидера является всего лишь пешкой, то рядовой борец еще меньше пешки.

Холмс резко повернулся ко мне:

– «Дело о русской шахматной доске». Вот как вам следует назвать рукопись, Уотсон, когда вы опишете этот случай, а затем запечатаете папку на целый век, как я и обещал Анне Перовской. Шахматная доска невидима, но от этого не менее реальна.

Меня утомила угрюмая задумчивость гения дедукции, и мне захотелось сменить тему. Я спросил Холмса, слышал ли он какие-нибудь новости о плане Малкольма Прайд-Андерсона по продвижению в Великобритании методов охранки – той самой системы, которой полковник Волховский пытался соблазнить Холмса, суля шанс получить в ней престижную роль.

– Я поинтересовался об этом у Майкрофта во время ланча как раз перед Рождеством, – ответил сыщик. – Брат сказал мне, что Прайд-Андерсон решительно впал в немилость. Кажется, он не имел ни малейшего понятия, как убедить почтенных генералов и адмиралов из оперативной группы встать на его сторону. Прайд-Андерсон, как вы, наверное, заметили, чересчур высокого мнения о себе, а генералы держат его за молокососа. К тому же они не подпускали к себе его русских консультантов, чьи истинные мотивы казались им слишком подозрительными, чтобы делиться с этими советниками национальными секретами.

Поэтому сверхсекретная совместная рабочая группа безрезультатно прекратила существование, а Прайд-Андерсона перевели на должность контролера расходов на питание в тюрьмах.

Я посмеялся над таким бесславным окончанием карьеры напыщенного чиновника, а Холмс глубоко вздохнул и продолжил:

– Однако Майкрофт опасается, что некоторые члены рабочей группы в глубине души очарованы теми идеями, которые Прайд-Андерсон почерпнул у русских, и после благоразумного антракта начнут продвигать их как свои собственные.

Майкрофт говорит, что этих генералов интересует не столько тайное руководство революционными группами, чем вроде бы уже занимается новая Особая служба Скотленд-Ярда, сколько позаимствованная у охранки схема негласного управления политическими партиями и профсоюзами.

Видимо, Прайд-Андерсон раскрыл информацию, полученную от Волховского, о том, как парижское отделение охранки приобрело влияние в парламенте Франции. Первоначально охранное отделение просто хотело манипулировать общественным мнением, чтобы депортировать некоторых русских изгнанников. Но вскоре в тайной полиции обнаружили, что могут также управлять французской внешней политикой в отношении России. Похоже, тайная полиция и амбициозные члены парламента двигаются в одной связке, как лошадь и экипаж.