Дэвид Маркум - Новые записки Шерлока Холмса (сборник)

– А мне эта вылазка доставила удовольствие, Уотсон.

– И мне, – откликнулся я. – Кстати, вам удалось отыскать хоть какие-нибудь улики, свидетельствующие о коррупции в университете?

– Совершенно никаких. Я несколько раз отправлял телеграммы миссис Тоу и понял, что ее подозрения были вызваны чьим-то комментарием в отношении постройки нового здания. По всей видимости, за местом строительства имеются провалы грунта, и кто-то из работников предложил их «прикрыть». Пожилая дама все неверно истолковала и решила, что руководство университета намеревается прикрыть свои махинации. А уже отсюда она вывела заключение о том, что выделенные ею средства будут употреблены недолжным образом.

Я рассмеялся:

– Быть может, Рэтбоун мог бы убедить руководство университета оставить провалы грунта в покое. Это, конечно, не пещера друидов, но билеты туда тоже можно продавать.

Холмс с улыбкой покачал головой:

– А мой американский родственник предприимчив. Прямо как ваш, Вилли Маркум.

– Да, – согласился я. – Даже беспокоиться не о чем.

– Уотсон, – задумчиво произнес великий детектив, – а что если однажды у Вилли родится сын или дочь и его ребенок вступит в брак с дочерью или сыном Рэтбоуна? Тогда и между нашими семьями возникнет родственная связь, пусть и дальняя.

– Было бы очень хорошо, Холмс, – ответил я. – Просто прекрасно.

Поезд набирал скорость. Мы были на пути домой. Погрузившись в молчание, мы смотрели в окно на проносящийся мимо восхитительный пейзаж.

В конце октября 1896 года мне пришлось иметь дело с вопросами личного характера, которые изрядно меня утомили. Более того, я даже был вынужден отлучиться с Бейкер-стрит на целую неделю. Однако и тогда мы с Шерлоком Холмсом виделись практически каждое утро: я заходил к нему, чтобы взять смену белья и забрать почту. А поскольку в дневные часы я часто бывал свободен, то иногда сопровождал Холмса в расследованиях.

Тридцать первого октября, покончив наконец со своим делом, я снова вернулся на Бейкер-стрит. В сущности, детали не имеют никакого отношения к моему рассказу, однако в тот день они оказали значительное влияние на мое настроение. Чувствовал я себя весьма подавленно: целую неделю промучился с пациентом, личность которого, к сожалению, не могу раскрыть. Иными словами, мне было настолько тяжело, что я просто плюхнулся без сил в кресло у камина в гостиной.

Холмс бродил по спальне – я даже слышал, как он что-то бормочет себе под нос, то открывая, то закрывая ящики комода. Вскоре он появился на пороге гостиной и тут же прошел к окну, чтобы отдернуть шторы, – он будто бы впервые за день заметил, насколько темно в комнате.

Впрочем, слабый свет не улучшил положение. Великий сыщик сел в кресло напротив и взглянул на мой медицинский саквояж у двери лестничной площадки.

– Все наконец закончилось? – спросил он.

Я кивнул:

– Так или иначе.

– Я и сам сегодня был вынужден вспомнить не самые приятные мгновения прошлого. – Он бросил в мою сторону телеграмму, которая до сих пор лежала в кармане его халата.

Я просмотрел текст. Мое отчаяние мигом улетучилось: на меня нахлынули воспоминания о событиях прошедшего лета.

– Так, значит, он сбежал, – тихо сказал я.

– И по всей видимости, это не составило ему большого труда. Наверное, выжидал удобный момент. А местная полиция далеко не сразу уведомила о случившемся вышестоящие органы. К тому времени, как об этом стало известно Майкрофту, уже не было смысла собирать людей: беглец наверняка пересек Северное море…

Повисла пауза.

– Думаете, мы с ним еще повстречаемся? – наконец произнес я.

Холмс потянулся за трубкой. Не удостоив мой вопрос ответом, он принялся набивать трубку крепким табаком из персидской туфли. После долгого молчания прославленный детектив все-таки сказал:

– Думаю, да, Уотсон. Не знаю, при каких обстоятельствах и как именно, но я опасаюсь, что новой встречи не миновать.

Темнота вокруг нас сгущалась. Я вспоминал события, случившиеся несколько месяцев назад. Помню, я тогда был весьма удивлен, что Холмсу удалось скрыть от меня свое расследование, и в то же время ужасно сердился на него за это. Впрочем, когда дело было завершено, я действительно поверил, что на этот раз добро победило зло. Теперь же я понимал, что нам остается лишь ждать, когда зло снова вырвется на свободу.