Лорен Эстелман - Доктор Джекил и мистер Холмс

– Скажите мне, мистер Аттерсон, – начал он, нахмурившись, – сколь далеко вы продвинулись в своем собственном расследовании? Ладно, ладно, не разыгрывайте передо мной невинность. Я еще не встречал ни одного адвоката, который не был бы в душе детективом – и наоборот, если уж на то пошло. – Холмс оторвал взор от трубки и вперил его в нашего посетителя. Он буквально сверлил его взглядом. От недавней апатичности моего друга теперь не осталось и следа. Холмс сбросил этот кокон и расправил крылья, намереваясь направить все силы на разрешение загадки. В такие моменты воздействие его личности на окружающих было поразительным. Аттерсон заерзал под его неистовым пронзительным взглядом.

– Вижу, скрывать что-либо от вас бессмысленно, – произнес он, надевая очки. – Что ж, ладно. Да, я действительно провел расследование, потому что, как адвокат Генри Джекила, обязан был сделать это, хотя и опасался, что вы обвините меня во вмешательстве. Первым делом я отправился на Кавендиш-сквер, к доктору Гесте Лэньону, нашему общему другу, – осмелюсь сказать, что, помимо меня самого, он является старейшим другом Джекила. Однако я с удивлением узнал, что эти двое не общаются вот уже лет десять, – разрыв между ними произошел из-за расхождения во взглядах на какую-то научную проблему. Так что Лэньон не смог ничего сообщить мне об Эдварде Хайде.

– Одну минуту, – прервал его Холмс. – Упоминал ли он, в чем именно состояли разногласия, из-за которых они разошлись?

Аттерсон покачал головой:

– Лэньон ничего не сказал об этом, а только осудил теории Джекила как «антинаучный вздор». Одно лишь воспоминание об этом привело его в ярость.

– Интересно. Но продолжайте.

– Рассказывать мне осталось совсем немного – только о встрече с Хайдом.

Холмс, раскуривавший трубку, замер.

– Так вы с ним виделись? Когда? Где?

– Встреча наша была недолгой, но весьма памятной. – Адвокат вздрогнул и торопливо глотнул портвейна. – Именно из-за этой сцены и ее последствий я и провел б́ольшую часть сегодняшнего дня в блужданиях по улицам Лондона, как вы сразу догадались. Я должен был решить, что же мне теперь предпринять.

Покинув Лэньона, я пришел к убеждению, что единственная возможность разгадать сию тайну – добиться встречи с главным действующим лицом загадочной истории. С этой целью я стал дежурить у двери, которую показал Энфилд, ибо знал, что она вела в старую прозекторскую, где Генри Джекил обустроил лабораторию. Это было единственное место, где, как я резонно надеялся, можно было рано или поздно встретить Хайда. Занятие оказалось не из веселых, и я могу с определенной уверенностью сказать, что подобное ожидание напрочь отбило у меня какое бы то ни было желание становиться сыщиком.

Полагаю, я примелькался прохожим – в особенности одной сомнительной репутации юной леди, которая без устали пыталась навязать мне свои услуги невзирая на то, что я регулярно отклонял ее любезные предложения. Как бы то ни было, шел уже одиннадцатый час – дело было прошлой ночью, которая, если помните, выдалась ясной и холодной, – когда мое терпение наконец-то было вознаграждено и я узрел объект своего внимания.

Сначала до меня донеслись его шаги по улице, и я тотчас понял, что это он, ибо за дни и ночи ожидания уже успел изучить все походки, и ни одна из них не походила на столь необычный пружинящий шаг. Я поспешил отступить в тень. Стоило мне укрыться, как из-за угла появился этот просто одетый человечек и направился по переулку в направлении двери, шаря на ходу в кармане брюк. У входа он вытащил ключ и собирался уже вставить его в замок, когда появился я.

Негодяй перепугался, когда я положил руку ему на плечо, и занес свою трость наподобие дубинки. Хотя я не мог видеть выражения его лица, которое было скрыто тенью полей засаленного цилиндра, у меня были все основания полагать, что мерзавец не преминет обрушить на меня ее тяжесть. Реакция, впрочем, вполне естественная, если учесть, какие люди ходят ночью по лондонским улицам, а потому я от души порадовался, что и сам тоже вооружен тростью. Я поспешно представился, упомянул наше общее знакомство с Генри Джекилом и выразил предположение, что вижу перед собой Эдварда Хайда.

Он подтвердил свою личность, издав какие-то странные сдавленные гортанные звуки, однако лицо свое мне так и не открыл. Я спросил, сможет ли он меня принять. Он ответил, что в этом нет необходимости, поскольку Джекила нет дома. После чего поинтересовался, каким образом я его узнал. Я оставил этот вопрос без внимания и попросил Хайда показать свое лицо. Он некоторое время колебался, но потом вызывающе развернулся, так что свет газового фонаря на углу осветил его черты.