– Не знаю. Еще не решил.
– Ты бы сначала их растер.
– Нет, – покачал я головой. – У меня другая беда. Не та, что у вас. Я содрал кожу.
Он сел рядом со мной на камень и внимательно наблюдал за тем, как я плещусь в тазу. Я осторожно вытер ноги полотенцем, надел чистые носки, постирал грязные и повесил их сушиться на солнышке. Когда я начал мыть таз, Вульф вдруг выпалил:
– Подожди минутку. Я, пожалуй, рискну.
– О’кей. Но как бы нам не пришлось идти в Риеку босиком.
Однако эксперимент не удалось осуществить, потому что появился хозяин и что-то произнес. Вульф встал и направился к дому, я последовал за ним.
Потолок в комнате оказался не таким низким, как я ожидал. Зелено-желтые обои угадывались с трудом под множеством картинок одинакового размера, которыми были увешаны стены. Пол устилали коврики. Еще здесь была большая железная печь, резные сундуки и расписные стулья. Застеленный красной скатертью стол возле окна накрыли на две персоны, разложив столовые приборы и салфетки.
Мы с Вульфом сели, и тотчас в арочном проеме двери показались две женщины. Одна, средних лет, с острыми черными глазками, в одеянии, сшитом не иначе как из старого брезента, несла нагруженный поднос. Вошедшая следом молодица заставила меня забыть о голоде на целых десять секунд. Я не мог рассмотреть ее скромно потупленных глаз, но при виде всего остального авторитет Черногории взлетел в моих глазах значительно выше вершины Черной горы.
Когда женщины поставили на стол еду и ушли, я спросил Вульфа:
– Как думаете, их дочь всегда носит эту белую блузку и расшитый зеленый жилет?
Он фыркнул:
– Конечно нет. Она услышала, что мы говорим на чужом языке и черт знает сколько заплатили за еду. Может ли черногорская девушка упустить такой случай? – Он снова фыркнул. – Или любая другая девушка? Поэтому она приоделась.
– Вот это подход! – похвалил я. – Мы должны воздать ей по заслугам за такие хлопоты. Если вы все еще хотите снять ботинки – действуйте. Арендуем у них стог на неделю, пока ваши ноги не придут в форму.
Он не удостоил меня ответом.
Через десять минут я спросил:
– А почему они добавляют в колбасу бензин?
На самом деле еда оказалась весьма недурной. Яйца были превосходны, черный хлеб кисловат, но вполне съедобен, а вишневый джем из глиняного горшочка оказал бы честь любому дому.
Позднее кто-то сказал Вульфу, что в Белграде свежие яйца продаются по сорок динаров за штуку, а мы съели по пять, то есть оказались не такими уж транжирами. Чай я отставил после первого глотка, но вода была вполне приличной. Когда я намазывал джем на хлеб, вошел хозяин и что-то сказал Вульфу. Я полюбопытствовал, в чем дело. Вульф ответил, что повозка готова.
– Какая повозка? – спросил я.
Он ответил:
– Чтобы ехать в Риеку.
– Впервые слышу о повозке, – пожаловался я. – Вы обязались пересказывать мне все разговоры слово в слово. Сами же всегда утверждали, что, если я что-то пропущу, вы не узнаете, ухватили или нет рациональное зерно. А теперь, когда мы поменялись местами, я чувствую то же самое.
Думаю, Вульф меня не слышал. Он насытился, но нужно было снова вставать и идти, и это настолько его страшило, что он не имел мужества к тому же спорить со мной. Когда мы встали, отодвинув стулья, в дверях появилась дочь и что-то сказала.
– Что она говорит? – спросил я.
– Sretan put.
– По буквам, пожалуйста.
Вульф повторил фразу по буквам.
– Что это значит?
– Счастливого пути.
– А как сказать: «Путь был бы намного счастливее, если бы вы были с нами»?
– Это лишнее.
Он уже шел к двери. Не желая быть грубым, я подошел к девушке и протянул ей руку. Ее пожатие было приятным и сильным, На миг ресницы ее вспорхнули вверх, но тут же опустились.
– «Розы алые, – отчетливо произнес я, – фиалки голубые, а ты, что меда слаще, затмишь цветы любые» [17].
Я нежно пожал ее руку и заставил себя выйти вон.
Вульф стоял в ярде от дома, скрестив руки на груди и поджав губы, и скептически разглядывал повозку, которая этого заслуживала. Лошадь была еще ничего – низкорослая, скорее пони, чем лошадь, но в хорошей форме, однако экипаж, в который она была впряжена, представлял собой деревянный ящик на двух колесах, обитых железом. Вульф обернулся ко мне.
– Хозяин говорит, – горько сказал он, – что положил в кузов сена, чтобы было помягче.
Я кивнул:
– Вы не доедете живым до Риеки.
Потом собрал наши рюкзаки, свитеры, куртки и мои носки, висевшие на солнце.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу