Рекс Стаут - Черная гора (сборник)

Услышав его голос, я открыл дверь, вошел и включил свет. Он выглядел очень величественно, лежа под одеялом-грелкой и щурясь на меня.

– Ну? – спросил он.

– Звонок из Италии. Соберитесь.

Босс не допускает мысли, что может говорить по телефону в постели, поэтому единственный аппарат в его комнате стоит на столике у окна. Я подошел и включил телефон. Вульф откинул одеяло, привел в движение свою тушу, встал, направился босиком к столу и взял трубку.

Даже теперь я поразился чудовищным размерам его пижамы. Стоял и слушал тарабарщину, в которой ничего не понимал, но это длилось недолго. Ему даже не пришлось особо раскошелиться, потому что и трех минут не прошло, как он положил трубку, недовольно посмотрел на меня, прошлепал к постели, опустился на край и произнес несколько слов, которые я не смог бы воспроизвести.

– Это был синьор Телезио. Он так осторожничает, что понять его невозможно. Сказал, что у него есть для меня новости, а это и так было ясно, а потом перешел на недомолвки. Вот его слова: «Человек, которого вы ищете, находится в окрестностях горы». Объяснять он ничего не стал, а давить на него было бы неосторожно.

Я заметил:

– Никогда не видел, чтобы поиски убийцы давались вам с таким трудом. Телезио знает об этом?

– Да.

– Тогда весь вопрос в том, что это за гора.

– Можно смело предположить, что это Лофхен – Черная гора, по имени которой получила название Черногория.

– Этот Телезио заслуживает доверия?

– Да.

– Тогда нет проблем. Убийца Марко находится в Черногории.

– Спасибо, что разъяснил.

Вульф закинул ноги на кровать, залез под одеяло и вытянулся, если так можно сказать о человеке с его габаритами. Он натянул одеяло в желтом пододеяльнике до подбородка, повернулся на бок и, приказав мне выключить свет, закрыл глаза.

Похоже, он заснул, пока я поднимался наверх.

Эти четыре дня были худшими за все последнее время. Хоть я и знал, что Вульф чертовски упрям, на сей раз он побил все рекорды.

Он отлично сознавал, что объект ускользнул от него, что он потерпел поражение и единственно разумный выход – передать дело Кремеру и Шталю с тайной надеждой, что оно заинтересует ЦРУ и, если вдруг в тех краях объявится некий турист, любующийся пейзажами, ему дадут соответствующее задание.

Более того, Вульф мог обратиться с просьбой по крайней мере к двум очень важным персонам в Вашингтоне, одна из которых состояла на службе в Госдепартаменте.

Но нет, только не наш упрямец. Когда, кажется в среду вечером, я высказал ему приведенные выше соображения, он все их отверг по следующим причинам. Во-первых, Кремер и Шталь решат, что Вульф все выдумал, если он не назовет своего осведомителя из Бари, а этого делать никак нельзя. Во-вторых, они непременно схватят миссис Бриттон, если она вернется в Нью-Йорк, и предъявят ей такое обвинение, что она совершенно увязнет. И в-третьих, ни полиция Нью-Йорка, ни ФБР не могут добраться до Югославии, а ЦРУ заинтересуется делом только в том случае, если оно будет связано с их планами и проектами, что чрезвычайно нежелательно.

Между тем – и это производило жалкое впечатление – он продолжал платить Солу, Фреду и Орри, регулярно давал им инструкции и читал их отчеты, а я должен был участвовать в этом цирке. Не думаю, чтобы Фред и Орри догадывались, что их водят за нос. Зато Сол сообразил, и Вульф понял это. В четверг утром Вульф сказал, что Солу вовсе не обязательно докладывать непосредственно ему, отчет можно передать через меня.

– Нет, сэр, – твердо сказал я. – Уж лучше мне уволиться. Я согласен выполнять свою роль в этом проклятом фарсе, если вы настаиваете, но не собираюсь убеждать Сола Пензера в том, что я слабоумный. Он и так это знает.

Не представляю, сколько могла продолжаться подобная бессмыслица. Рано или поздно Вульфу пришлось бы положить ей конец. И я предпочитаю думать, что это случилось бы рано. Стало заметно, что он не выдерживает напряжения. Пример тому – сцена, разыгравшаяся в кабинете на следующее утро, в пятницу, о которой я уже рассказывал.

Ведь у меня и в мыслях не было его раздражать. Я просто подкинул ему возможность переключиться на другое дело, сообщив, что письмо Картрайта из «Консолидейтед продактс» требует немедленного ответа, и напомнив, что однажды Картрайт заплатил нам по счету двенадцать штук и не пикнул. А он в ответ сгреб со стола бумаги и закинул в корзину.

Я как раз решал, чт́о делать дальше, когда зазвонил телефон. С удовольствием поступил бы с ним так же, как Вульф с почтой, однако пересилил себя и взял трубку. Женский голос спросил, приму ли я неоплаченный звонок из Бари, Италия, для мистера Ниро Вульфа. Я согласился, и Вульф снял трубку.