Уильям Коллинз - Без права на наследство

– Мисс Гарт, сэр, – объявила миссис Леконт, открывая дверь гостиной.

Магдален вошла в длинную, узкую комнату, разделенную на две части складной дверью. Спиной к свету, неподалеку от переднего окна, сидел хрупкий, светловолосый человек в белом халате, который был ему откровенно велик. При этом в бутоньерке были фиалки. На вид ему было лет тридцать-тридцать пять. Бледный и голубоглазый, с маленькими светлыми усиками, аккуратно напомаженными и уложенными завитками, он казался одновременно болезненным и манерным. Когда он улыбался, кожа на висках морщилась. На коленях он держал тарелку клубники, под которой лежала расправленная салфетка, предохранявшая белоснежный халат от пятен. По правую руку от него стоял большой круглый стол с собранием диковин со всего мира: чучела африканских птиц, фарфоровые фигурки из Китая, серебряные украшения и приборы из Индии и Перу, мозаичные изделия из Италии, бронзовые предметы из Франции чередовались с коробками и кожаными чехлами, приготовленными для упаковки всех этих предметов. И этот болезненный человек и есть тот самый злодей, который безжалостно следовал по пути своего безжалостного отца? Трудно было в это поверить!

– Присаживайтесь, мисс Гарт, – сказал он, заметив ее растерянность, а затем представился высоким, нервным тоном: – Я мистер Ноэль Ванстоун. Вы желали видеть меня?

– Я могу удалиться, сэр? – вкрадчиво поинтересовалась миссис Леконт.

– Конечно, нет! Оставайтесь, Леконт, составьте нам компанию. Я полностью доверяю миссис Леконт, – пояснил он гостье. – Она настоящее сокровище.

Управляющая выслушала похвалы, скромно опустив глаза. Но Магдален успела заметить, как хозяин дома и миссис Леконт обменялись быстрыми взглядами, свидетельствовавшими, что сцена была подготовлена заранее. Эта деталь, а также обстановка, при которой гостья должна была неизбежно развернуться лицом к свету, заставили Магдален насторожиться.

Сперва она хотела сесть примерно посреди комнаты, но потом передумала и передвинула стул левее и ближе к складной двери. Таким образом, она лишила миссис Леконт возможности усесться прямо напротив нее. Управительнице оставалось лишь место справа от хозяина, между столом и камином, там, где стояли чемоданы и дорожные сундуки. Миссис Леконт выразительно прокашлялась и уселась с явным неудовольствием.

– Осторожнее! – воскликнул Ноэль Ванстоун, когда Магдален едва не задела рукавом стол с диковинами. – Вы чуть не опрокинули серебряный подсвечник! Это не какая-нибудь простая вещь! Его доставили из Перу! Таких подсвечников лишь три во всем мире. Один принадлежит президенту Перу, второй хранится в сокровищнице Ватикана, третий – в моем распоряжении. Он приобретен моим отцом за десять фунтов, а стоит все пятьдесят. У меня лучшее в Англии собрание диковин. Миссис Леконт ценит такие вещи – не случайно отец пригласил ее в дом. Вы ведь тоже одно из сокровищ, приобретенных моим отцом, не правда ли, миссис Леконт? Отец был замечательным человеком, мэм, здесь все напоминает о нем. Я в данный момент облачен в его шлафрок. Теперь такое полотно не сыскать. Не хотите потрогать ткань? Вы разбираетесь в текстиле? Хотя вы же пришли, чтобы поговорить о тех ваших воспитанницах. Их ведь две? Они хорошенькие? Цветущие английские красотки?

– Простите, сэр, – вмешалась миссис Леконт с печальным видом, – я вынуждена просить у вас разрешения удалиться, раз вы намерены говорить о бедняжках в подобном тоне. Не могу вынести, когда насмехаются над беззащитными. И пощадите чувства мисс Гарт.

– У вас такое доброе сердце! – вздохнул Ноэль Ванстоун, на секунду прикрыв глаза. – Добрейшая Леконт! Она всем сочувствует. Я не так снисходителен к людям, однако мог бы выделить им содержание. Я человек широких взглядов, могу помочь им и вам, – он вежливо улыбнулся и отправил в рот пару ягод.

– Вы невольно шокируете мисс Гарт, она ведь не привыкла к вам, как я, – мягко упрекнула его миссис Леконт.

Все это время Магдален хранила молчание. Изнутри ее сжигала ярость, которую она с трудом удерживала. Высокомерие Ноэля Ванстоуна и презрительная заносчивость его управляющей были невыносимы.

– Вы необычайно добры, – обратилась она к миссис Леконт. – Но я не смею претендовать на особую снисходительность. Я всего лишь гувернантка. Я хотела бы просить мистера Ноэля Ванстоуна лишь об одном одолжении: выслушать меня ради него самого.

– Понимаете, сэр? Кажется, мисс Гарт намерена серьезно предостеречь вас – она говорит, что ради вас самого.