Самюэль Бьорк - Я путешествую одна

Мунк достал из кармана жвачку и забарабанил пальцами по стулу. Он договорился с Мией забежать в дом престарелых, быстро переговорить с матерью, наконец сделать это, но уже подумывал все отменить. У него просто не было времени. Во всяком случае, если надо тратить полдня на ненужные встречи, как сейчас. Быстро забежать в дом престарелых, сказать, что он думает, и бежать дальше. Как-то так. Он должен сказать ей, пока не слишком поздно. Пока все наследство не получил какой-нибудь шарлатан, пообещавший ей вечную жизнь на небе. Он кинул взгляд на часы в телефоне, чувствуя все большее раздражение.

Андреа и Каролине нет. Они исчезли из-под его присмотра, уже после того, как он взялся за дело. Скоро их усыпят. Помоют. Оденут в кукольные платья. Повесят с рюкзаками на спине. Если он не найдет их первым. Холгер почувствовал себя затерявшимся в тумане. Он не знал, куда идти. Что должно быть следующим шагом? Женщина, которую никто не знает, – это единственное, что у них есть. Трансвестит Рогер Баккен. Этот след для них почти оборвался. Миа звонила ему посреди ночи, хотела рассказать что-то срочное, но бормотала так невнятно. Ему пришлось попросить ее лечь спать. Прослушка телефонов. Нет, это никуда не годится. Надо поговорить с Габриэлем. Можно же, наверное, удалять личные разговоры. Не вносить их в отчеты. Как вчерашний разговор с Мией.

– Холгер, входи.

Миккельсон выглядел обеспокоенным, Мунк мог сосчитать складки на его лбу.

– Как наше положение? – спросил он, когда Мунк сел.

– Так же, как вчера. Никаких новостей о женщине с фоторобота, мы продолжаем проверять, но, судя по всему, дохлый номер, к сожалению.

– «Альфа-один» – и никаких следов девочек, как это возможно?

Вдруг Мунк почувствовал себя снова на школьной скамье. У ректора в кабинете, слушая выговор. Ему это очень не нравилось, но сейчас он ничего не мог поделать.

– Я сам не понимаю как. Все выглядит очень хорошо спланированным, вот что я могу сказать. Если бы это было случайно, мы бы давно поймали ее.

– Этого недостаточно, просто недостаточно, – зарычал Миккельсон.

– Ты меня за этим сюда позвал? Взбучку я мог и по телефону получить.

– Нет, извини.

Миккельсон снял очки и потер глаза. Плохой знак. Сейчас что-то будет.

– На меня надавили сверху, – продолжил он, надев очки обратно на нос.

– Кто? Министерство юстиции?

– Да, почти.

– Мы делаем все что можем.

– Да, это я объяснил, но дело не в этом.

– В чем проблема? – спросил Мунк.

Он уже начал терять терпение. У него полно дел поважнее.

– Это касается Мии, – сказал Миккельсон, посмотрев на Мунка.

– Что с Мией?

– Ну… – Миккельсон снова снял очки. – Они считают, она представляет риск. Меня попросили отстранить ее от дела.

– Отстранить ее от дела? Ты что, полный идиот? Мы только что привезли ее сюда. Она не хотела, ты это понимаешь? Она не хотела, а мы ее уговорили. Потому что мы чертовы эгоисты. А теперь снова убрать ее? У меня просто нет слов.

– Ну, полно, Мунк. Я не это имел в виду.

– А что ты имел в виду?!

– Я имел в виду… – он снова снял очки. Морщины на лбу будто стали глубже. – То есть… ну… она вполне… здорова?

– У меня нет на это времени, – выдохнул Мунк, поднявшись. – Две девочки в плену где-то там, а министерство юстиции умудряется делать вот эти высеры? У нас нет что ли других вещей, о которых надо думать?

– Следи за языком, Мунк, ты на работе.

– Ох, заткнись, Миккельсон. Кадры? Ты серьезно? Слухи о кадрах? Мы об этом должны беспокоиться сейчас? Об этом думает министерство? А что оно думает о тех случаях, когда мы выглядели отлично благодаря Мии? Тот русский дипломат, любивший убивать шлюх? Кто позаботился о том, чтобы все выглядело хорошо? Это был ты, Миккельсон? Ты там был? Те двое пенсионеров, которых ограбили и убили в собственном доме в Кульсос? Ты пекся о том, чтобы все разрешить, Миккельсон? Что тогда подумали в министерстве?

Мунк встал и пошел к двери.

– Я полностью отдаю себе отчет в том, что Миа сделала для нас, – сказал Миккельсон. – Страна благодарна ей, ты это хочешь услышать? Спасибо-спасибо. Норвегия благодарит ее. Но пришли другие времена. Бьёрн Дэли и Вегард Улванг. Потрясающие лыжники. Куча золотых медалей. Но ведь больше нет? Мы не можем отталкиваться от этого сегодня, ты понимаешь, о чем я?

– Господи, – вздохнул Мунк. – Нет, я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Какого хрена ты приплетаешь сюда каких-то лыжников? Ты совсем потерял нюх? Мы говорим о смерти, Миккельсон, а не о взрослых людях в трико, пытающихся прийти к финишу первыми. Смерть, Миккельсон. Две девочки шести лет. Понимаешь?