Хьелль Ола Даль - Последний расчет

Увидев, что дверь в его квартиру приоткрыта, Франк приуныл. Он понял, что его ждет. К тому же изнутри доносилось жужжание пылесоса. Сегодня ему меньше всего хотелось его слышать. День выдался трудный; он напряженно работал и мало ел. Несколько секунд он постоял перед дверью, размышляя. Может, повернуть назад? Поехать в центр, выпить пива и переждать… Через пару часов она уйдет. Нет. Уезжать нельзя, ведь ему в любой миг может позвонить Гунарстранна, чтобы расспросить, что ему удалось выяснить… Он распахнул дверь и перешагнул через желтый пылесос, загородивший проход.

Увидев его, она громко поздоровалась, не выключая пылесоса, и крикнула:

– Еда на кухне, на столе!

У матери Франка было двое детей, за которыми она продолжала присматривать. Сестра Франка только радовалась материнской заботе – мама облегчала ей жизнь. Если у тебя двое маленьких детей и муж, который работает посменно, помощь тебе никогда не помешает. Франк относился к маминым заботам по-другому. Его раздражали ее упреки по поводу свинарника, который он развел в своей квартире, и стремление прибраться. Кроме того, она осуждала многочисленные пивные бутылки в холодильнике.

Он скинул туфли и вошел в гостиную, сделав вид, что не услышал ее замечания, что шнурки нужно аккуратно развязывать. Телевизор работал без звука. Флойд, английский телеповар, нарезал имбирь соломкой и бросил в кастрюлю, а затем взял бутылку с вином.

Фрёлик вяло плюхнулся на диван, а ноги положил на стол, который, собственно говоря, и столом-то не был. Старый корабельный сундук из неструганых досок служил подставкой под ноги, столом и полкой для мелочей, которые удобно держать под рукой, например пульт дистанционного управления и мобильный телефон.

Он посмотрел на экран. Флойд отхлебнул красного вина, склонился над кастрюлей, понюхал содержимое… Франк взял пульт и выключил телевизор.

«А может быть, – думал он, – я видел Катрине в городе. Может быть, даже повернулся ей вслед… залюбовался ею… или украдкой посматривал на нее в трамвае, заметил ее профиль, когда она сидела, уткнувшись носом в журнал или газету…»

Ход его мыслей нарушил глухой удар: дверь широко распахнулась. Пятясь, вошла мама, волоча за собой пылесос. Так уж она устроена. Ее невозможно остановить, как бормашину в детской книжке про «зубных троллей» Кариуса и Бактуса.

– Полегче! – проворчал он в приступе раздражения.

Но мама, как всегда, не обратила на его слова никакого внимания и продолжала сосредоточенно пылесосить. Щетка поползла под телевизор…

– Осторожнее! – закричал он.

– А? Что? – Мама водила щеткой между проводами от DVD-проигрывателя и телевизора.

– Ничего не трогай! – закричал он, вскакивая и выключая желтый пылесос. Мотор жалобно взвизгнул и заглох.

Мама выпрямилась и подбоченилась. Ее воинственная поза пресекала любое сопротивление в зародыше.

– В том месте я наведу порядок сам, – ласково заговорил Франк. – У меня там мушки не в коробке! – Он показал на оперенные искусственные мушки для ловли форели в углу стола. – Твой пылесос может их засосать!

Мама смерила его суровым взглядом.

– Я сижу и пытаюсь думать, – продолжал он еще более кротко.

– Думай где-нибудь в другом месте! – Мама еще больше выпятила живот. – Раз уж я приехала, то помогу тебе. А ты пока иди на кухню, съешь чего-нибудь.

Он понял, что проиграл; ссутулившись, вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и присел к окну, глядя на шоссе Е6. Мимо дома ползла вереница машин.

Труп. Мертвая женщина… На ней ничего – ни одежды, ни украшений, ни личных вещей. Только приметная татуировка вокруг пупка. Потом, конечно, они узнали о ней побольше – после того как патологоанатом аккуратно вскрыл ее.

И дело вовсе не в том, что она лежала на столе в прозекторской. Надо понять что-то другое. Невозможно узнать, о чем она думала в последние секунды своей жизни, когда убийца затянул петлю у нее на шее. Да, о чем она думала перед тем, как ее окружил мрак? А потом… Франка передернуло, когда он вспомнил, что ее труп выбросили – буквально выкинули, как сломанную игрушку, как мусор, как пустую оболочку. Самым ужасным, самым отвратительным было даже не само убийство и все, что ему предшествовало, а то, что убийца выбросил труп в канаву…

«Наверное, старею, – подумал Фрёлик. – Сегодня всю ночь буду думать о ней…» Он задумчиво жевал бутерброд с салями и толстым слоем креветочного салата. Потом открыл холодильник, достал красный пакет с молоком, проверил, не истек ли срок годности, и стал жадно пить.