Джеймс Кэрол: Смотри на меня

– Можно вопрос? – спросил Тэйлор.

Я снял наушники и открыл глаза. Вторая часть моцартовской симфонии «Юпитер» тут же превратилась в скрежет металла и потеряла свою насыщенность. Протянув руку, я выключил звук. Мы летели около часа, половина пути до Луизианы была позади, а под нами широкие пространства Алабамы готовы были сменить штат Миссисипи. Бёф бургиньон полностью оправдал мои ожидания. Он был почти под стать кофе.

Тэйлор сидел с серьезным выражением лица, и я уже знал, что будет дальше. Я этот вопрос слышал тысячу раз. История с моим отцом секретом не была, и люди не могли не любопытствовать.

Вопрос существовал в двух вариантах. Первый: как можно было не заметить? Как можно было жить под одной крышей с серийным убийцей и не знать, чем он занимался? Ответ на этот вопрос был простой. Отец был умен, умел манипулировать и вел себя очень рационально. В отличие от нашего теперешнего поджигателя, отец как раз был тем психопатом, которого описывают в учебниках. Он преподавал математику в университете, его любили студенты и коллеги. Он смог создать такую образцовую иллюзию реальной жизни, что в нее все поверили и никто ничего не заподозрил.

Второй вариант вопроса: каково это – иметь в отцах серийного убийцу? Чаще всего я задаю встречный вопрос: а каково это, когда твой отец доктор, или бухгалтер, или дворник? Этот ответ обычно воспринимается как грубость – на этом разговор заканчивается. А если бы человек задумался над моим вопросом, он бы понял, что в нем и содержится ответ.

Если вынести за скобки тот факт, что отец был серийным убийцей, он был обычным преподавателем математики, у которого были жена и ребенок. Он очень старался быть среднестатистическим человеком, интегрированным в общество. Он никогда не бил и не обижал меня или мать. Самое страшное преступление, которое он себе позволял, – отстраненность и строгость, но таких отцов – миллионы.

Пока сотрудники ФБР не ворвались к нам в дом, мы жили обычной жизнью. Есть семьи более благополучные, чем наша, но есть и менее. В нашей семье были ссоры и примирения, были праздники и хорошие времена. Плохие времена тоже, естественно, были, и их было немало. Картины Нормана Рокуэлла – это мы, но и Босх – это тоже мы. Иногда мы друг друга ненавидели, иногда – терпели, время от времени даже любили. Другими словами, самая обычная семья.

– Давай, спрашивай.

Тэйлор помедлил, что тоже было в порядке вещей в этих случаях. Он направил взор в иллюминатор и стал всматриваться в бело-голубой туман. Когда он отвлекся и повернулся ко мне, серьезное выражение лица исчезло.

– Почему у вас седые волосы?

Я засмеялся и замотал головой.

– Что? – спросил Тэйлор и снова стал похож на ребенка, заключенного в тело великана, – потерянного, неуверенного и настороженного.

– Да нет, ничего. Просто я не этого вопроса ожидал.

– Если вы не хотите отвечать, я пойму.

Я только отмахнулся.

– Седые волосы – это все генетика. Мой отец поседел, когда ему было чуть за двадцать. То же самое было с дедом. Я поседел в двадцать один.

– Я не это имел в виду. Почему вы не красите их? Вам ведь сколько – немного за тридцать? Вы можете себе это позволить. Вам же не нужно строить из себя молодого, как это делают всякие лузеры.

На этот вопрос я мог ответить с разной степенью правдивости. Самая настоящая правда снова возвращала меня в ту комнату в Сен-Квентин, где казнили отца. Его последние слова были обращены прямо ко мне. Он посмотрел мне в глаза через стекло и одними губами произнес: « Мы одинаковые ». Я знаю, что он провоцировал меня, но я буду нечестен сам с собой, если скажу, что в его словах нет доли правды.

Я неспроста один из лучших криминалистов в мире. Да, я прошел хорошую школу в Куантико, но это только небольшая часть успеха. Я хороший специалист потому, что знаю образ мыслей серийных убийц. Но и это еще не все. Я не просто знаю, как они мыслят, – я могу поставить себя на их место В моей ДНК есть что-то такое, что позволяет мне быть с этими чудовищами на одной волне. И это что-то мне передал отец.

Но я не был готов делиться всем этим с Тэйлором при первой же встрече. Меньшей правдой было бы сказать ему, что я не крашу волосы, потому что так делал отец. Но и это было слишком для меня.

– Вот ты почему горбишься при ходьбе? Почему пальцы сжимаешь в кулак?

– Не понимаю, о чем вы.

– Большинство людей идут по широкой дороге жизни. Но время от времени встречаются те, кто существует с краю. Аутсайдеры. У нас с тобой больше общего, чем ты можешь себе представить.