Джеймс Кэрол - Смотри на меня

– Мне обязательно это слышать?

– Наверное, нет, но я все равно скажу. Все дело в управлении толпой. В чрезвычайной ситуации никому не нужно, чтобы триста человек в истерике бегали по проходу. То же самое и с кислородными масками. Они накачивают тебя чистым кислородом. Делаешь вдох – чувствуешь эйфорию. Ты предпочел бы последние минуты жизни провести в ужасе или с ощущением, что сейчас протянешь руку и дотронешься до Бога?

Тэйлор снова посмотрел на меня. Через минуту мы подъехали к началу взлетной полосы и остановились. Мотор взревел, и мы рванули, как камень из рогатки. «Гольфстрим» взлетел моментально, затратив на разгон маленькую толику того расстояния, которое требуется пассажирскому лайнеру. Шасси убрались, и мы стали понемногу набирать высоту под комфортным углом в двадцать градусов. Пилот явно знал свое дело. Взлет прошел, как по учебнику гражданской авиации, – без эмоций, без резких движений и невыносимо скучно.

Тем временем за стеклом иллюминатора Чарльстон превращался в игрушечный городок, а Карл Тиндл пополнил мою ментальную коллекцию злодеев, которых я поймал за свою жизнь. Он был не самым отъявленным из всех, но и далеко не ангелом. Ему нравились студентки, и, как только он добивался своего, он душил их пластиковым пакетом и кожаным ремнем. К моменту, когда я подключился к расследованию, на его счету было уже восемь жертв.

Вычислить Карла было несложно, это заняло у меня один день. Проблемой стала его поимка. В Южной Каролине есть много запущенных мест, много вариантов для укрытия. В конце концов мы отыскали его в заброшенном домике у побережья. Когда он понял, что окружен, сдался без особого сопротивления.

В отличие от моего отца, Карлу не придется ждать результатов рассмотрения множества апелляций на смертный приговор. Карл – маленький и слабый человек, такой живой мертвец. Он вряд ли доживет до конца года. Вероятнее всего, его не станет уже до конца этой недели – он либо покончит с собой, либо его зарежут. Тюремное правосудие жестоко, сурово и намного более действенно, чем судебное.

И когда нужны дела, я знаю, на какое правосудие можно рассчитывать.

Как только мы поднялись над зоной облаков, бортпроводница предложила нам меню. Узнав наши пожелания по поводу еды и напитков, она скрылась в проходе хвостовой части. Не успел самолет полностью набрать высоту, а она уже вернулась с заказанными напитками.

«Гольфстрим» летает на высоте 15 000 метров. Это почти на 6000 метров выше, чем пассажирские лайнеры, на 6700 метров выше, чем Эверест. На такой высоте воздух более разреженный, самолет летит более плавно и с бо́льшим КПД.

Богатые люди не любят находиться в обществе бедных, даже если речь идет о полете в стратосфере. Я вновь мысленно обратился к вопросу, кто владел самолетом. Если бы он был моим, я очень тщательно выбирал бы арендаторов. Управление местной полиции уж точно не относилось бы к желанным клиентам. Проще всего было бы разузнать все у Тэйлора, но я еще не был готов задавать ему эти вопросы. Я загрузил лэптоп, открыл файл с последними минутами жизни Сэма Гэллоуэя, нажал на кнопку воспроизведения и повернул компьютер монитором к Тэйлору. Из хвоста доносился аромат говядины по-бургундски. Судя по запаху, я сделал хороший заказ.

– Смотри внимательно и скажи, что ты видишь.

– Простите, не понимаю.

– Молчи и просто смотри.

Я сделал глоток кофе. Это был «Ямайка Блю Маунтин», необычайно мягкий сорт. В этих горах идеальные условия для выращивания кофе: плодородная земля, хороший дренаж, прохладный и влажный климат. В результате получается один из лучших сортов, известных человечеству. Тэйлор пил пепси. Он даже не понимал, чего себя лишил.

В глазах у него бликовали цвета монитора. По выражению лица было понятно, что ему нелегко дается просмотр. Пару раз он сморщился, как будто бы все происходило не на экране, а с ним самим. Наверняка он, как и я, не мог не придумать свое собственное звуковое сопровождение, которое было намного страшнее, чем реальность. В его воображении сейчас слились воедино звуки из всех фильмов ужасов, которые он смотрел.

Серо-белые блики сменились на оранжево-желтые, он снова сморщился и стал тереть ладони, как будто у него горели подушечки пальцев, а он пытался их затушить. Потом оранжевый цвет сменился на черный, и он повернул монитор ко мне.

– И? – спросил я.

Тэйлор покачал головой:

– У меня не такая зарплата, чтобы иметь собственное мнение по таким вопросам, мистер Уинтер. Это точно не для человека моего уровня.