Рэй Брэдбери - Голливудская трилогия в одном томе

– Черт… – прошептал я себе под нос. – Дальше – некуда…

И приготовился к тому, что вот сейчас невсамделишный китайский дворец дядюшки Сида откроет свою черную драконью пасть и скажет «ам».

Я остановился прямо перед ярко-красной дверью, потому что явственно услышал голос отца Раттигана, который прокричал прямо мне в ухо: «Плакать хочется!»

На всякий случай я решил достать Книгу мертвых.

До этого я просматривал только имена и фамилии, а теперь решил поискать по месту. Театр Граумана я нашел на «Г». Там значился адрес и фамилия – Клайд Рустлер.

Рустлер. Насколько я помню, он снимался у Гриффита и Гиш [322], а ушел из кино в 1920-м после скандальной истории со смертью Долли Димплз [323]в ванне… Интересно, он еще жив? На бульваре звезд он значится – но там ведь «хоронят» без предупреждения. А потом точно так же вымарывают из истории – в духе дядюшки Джо Сталина [324], который всегда использовал для этих целей самое надежное средство – ружье.

У меня подпрыгнуло сердце – его имя тоже было обведено красным, а рядом – два креста.

Раттиган… Я посмотрел в темноту за красной дверью.

Раттиган, это понятно. Но… Рустлер, этот-то здесь откуда? Я уже взялся за бронзовую ручку двери, в то время как чей-то голос пробубнил прямо у меня над ухом:

– Да нечего там тырить…

Голос принадлежал какому-то бомжу – худому, как скелет, одетому во все оттенки серого. Он стоял справа от входа и разговаривал сам с собой. И чувствовал, что я на него смотрю.

– Ладно уж, иди… – прочел я у него по губам. – Терять тебе тоже нечего.

Даже более чем нечего. А могу и выиграть. Дело за малым: раскопать эту чертову китайскую гробницу, набитую катушками с черно-белой пленкой. Войти в вольер, полный сумасшедших птиц. Увернуться от осколков памяти, которые летят из черной дыры экрана и норовят попасть прямо в твою совесть…

Бомж терпеливо ждал, пока у меня закончится приступ саморазрушения воспоминаниями. Я кивнул. Улыбнулся.

И траурная темнота поглотила меня так же быстро, как Раттиган.

В холле застыла в восковом порыве целая армия китайских носильщиков чая, наложниц и императоров, которые шествовали парадным маршем в никуда.

Одна из восковых фигур подмигнула мне: «Ну, что?»

«Свят, свят», – подумал я. Снаружи дурдом, внутри дурдом, а в качестве бонуса – полуразложившийся Клайд Рустлер, которому вот-вот сравняется сто лет…

Нет, это точно место, откуда сбежало время… Там, снаружи, все уже давно по-другому. Сделай только шаг за дверь – и что ты увидишь? Десятки кинотеатров, где кино смотрят, сидя в машине и жуя гамбургеры, которые деловито развозят подростки на роликах…

«Ну, что?» – вновь оживился китайский восковой манекен.

Я нырнул в первую дверь, спустился вниз по боковому проходу под балконом и оттуда посмотрел наверх.

Огромный глубоководный аквариум. Наверное, здесь кишат целые стаи пугливых киношных призраков – изредка шарахаясь от шепота киношных выстрелов и уносясь куда-то под потолок, в вентиляцию. «Белый кит» Мелвилла – невидимый, конечно, и «Старик – железный бок» [325], и «Титаник». И мятежный «Баунти» [326], который отправлен в вечное плавание и уже никогда не доберется до порта… Как по ступенькам, я поднялся взглядом по всем балконам – до самой галерки, в так называемый негритянский рай.

Это было вчера. Мне три года.

Мое сердце замирает от китайских сказок, которые нашептывает мне на ночь моя любимая тетушка. После них мне представляется, что смерть – это такая птица вечная, или молчаливый пес во дворе… Я знаю, что мой дед лежит в специальном ящике в похоронном бюро.

– А как же тогда Тутанхамон? – спрашиваю я. – Все говорят, что он восстал из своей гробницы. Скажи мне, чем он так знаменит?

– А тем, что был мертвецом четыре тысячи лет.

– А как это? – спрашиваю я, малыш.

И вот я здесь – в сумрачной гробнице под пирамидой, куда я так мечтал попасть. Я знаю, здесь, прямо под ковровыми дорожками в проходах, таятся неизвестные захоронения фараонов, полные свежих хлебов и пучков зеленого лука, собранных в дорогу тем, кто уже плывет по реке к Вечности…

Нет, это ни в коем случае нельзя разрушать. Рано или поздно я бы хотел присоединиться к этим уважаемым мертвым людям.

– Это вам не кладбище Грин-Глейд, – произнес рядом со мной очередной восковой китаец, который, видимо, читал мои мысли.

Или это я говорил вслух.

– А когда был построен театр? – тихо уточнил я.