Рэй Брэдбери - Голливудская трилогия в одном томе

После некоторых внутренних терзаний отец Раттиган счел меня достаточно безопасным, несмотря на оброненное мной слово, и, кивнув в сторону ризницы, завел меня туда и закрыл дверь.

– Вы ее друг?

– Нет, сэр.

– Прекрасно! – Он слегка помедлил и продолжал: – Садитесь. У вас есть пять минут. Меня ждет кардинал.

– Тогда вам лучше идти.

– Пять минут… – сказала Констанция, скрытая под маской своего генетического двойника. – Слушаю вас.

– Недавно я был у…

– Калифии… – В голосе священника послышалось плохо скрываемое раздражение. – Царица! Отправляет ко мне людей, которым сама помочь не может. При этом у нее своя вера, а у меня – своя…

– Констанция опять пропала, святой отец.

– Опять?

– Так сказала Царица… гм… Калифия.

Я достал Книгу мертвых и дал отцу Раттигану полистать.

– Где вы ее взяли?

– У Констанции. Она сказала, что ей кто-то ее прислал. То ли чтобы напугать, то ли чтобы убить, то ли бог весть для чего еще. Во всяком случае, только она знает, насколько это реальная угроза.

– Думаете, она может прятаться просто всем назло? – Он на некоторое время задумался. – Не знаю, что и сказать… У меня лично двоякое ощущение. Ведь когда-то нашлись люди, которые сожгли Савонаролу, а теперь находятся те, которые ему поклоняются… Наверное, один из самых странных парадоксов – это когда грешник и святой – одно и то же лицо.

– Между ними много общего, святой отец, – позволил себе вставить реплику я. – Многие грешники становятся потом святыми, не так ли?

– Вам что-нибудь известно о Флоренции времен 1492 года, когда Савонарола заставил Боттичелли сжечь свои картины?

– Нынешний век интересует меня больше, сэр… э-э-э… святой отец. Савонарола жил раньше, а Констанция – сейчас.

– О да… Если бы Савонарола был с ней знаком, он бы убил себя сам. Нет, так невозможно. Я должен подумать. С самого восхода ничего не ел. У меня тут есть хлеб и вино. Давайте перекусим, пока я не свалился в голодный обморок.

Добрый батюшка достал из чулана буханку хлеба и кувшин с вином, и мы сели за стол. Он преломил хлеб, а потом налил вина: себе – немного, а мне – побольше, против чего я нисколько не возражал.

– Вы – баптист? – спросил я.

– Как вы догадались?

– Можно я об этом умолчу?

Я осушил свой стакан.

– Так вы поможете мне с Констанцией, святой отец?

– Нет… О господи! Ну, ладно.

Он снова наполнил мой стакан.

– Прошлой ночью… Ну да, прошлой… Я засиделся в исповедальне. У меня было такое чувство… что кто-то должен прийти. И вот, примерно в полночь, в исповедальню зашла женщина. Довольно долго она просто сидела и молчала, и, в конце концов, мне пришлось воззвать к ней, как Иисус к Лазарю. И вот тогда она разрыдалась. И стала говорить, говорить, говорить… Вывалила мне все свои грехи за год, потом за десять лет, за тридцать… Рассказывала все подряд – и не могла остановиться. Ночь за ночью – чем дальше, тем отвратительнее… Потом вдруг замолчала, и только я хотел ей дать наставление читать «Аве, Мария», как она… сбежала. Я скорее зашел в кабинку исповедальни, но там остался только запах ее духов. Господи, боже мой…

– Это были духи вашей сестры?

– Вы имеете в виду Констанцию? – Отец Раттиган откинулся на спинку стула. – Чтоб они в аду сгорели, эти ее духи…

Надо же, прошлой ночью. Всего несколько часов назад. Если бы мы с Крамли вчера все-таки поехали…

– Наверное, вам лучше идти, святой отец, – сказал я.

– Кардинал подождет.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Если она придет еще раз, вы можете позвонить мне?

– Нет, – ответил священник. – В исповедальне – как в адвокатской конторе, все сведения о клиентах хранятся в тайне. Вы расстроены?

– Да, – сказал я, не заметив, что при этом нервно кручу на пальце обручальное кольцо.

Разумеется, это не ускользнуло от бдительного ока отца Раттигана.

– А ваша жена обо всем этом знает?

– В общих чертах.

– Какие у вас, однако… высокие отношения.

– Моя жена мне доверяет.

– Жены это умеют, благослови их Господь. И что, моя сестра, по-вашему, достойна того, чтобы ее спасать?

– А вы думаете – недостойна?

– Для меня все ее достоинство умерло, когда она сказала, что искусственное дыхание изо рта в рот – это одна из поз Камасутры…

– Ох, Констанция! Но все-таки, святой отец, если она объявится, пожалуйста, наберите мой номер и просто повесьте трубку. Это будет для меня знак, что она у вас.

– Вам не откажешь в упорстве и изобретательности. Ладно, диктуйте телефон. Вы, конечно, не баптист, но уж точно честный христианин.