Хьелль Ола Даль - Смертельные инвестиции

Ее лицо перекосилось; в раскосых глазах стояли слезы. Она по-прежнему смотрела куда-то мимо него. Наверное, была в шоке.

– Где она? – спросил Франк.

Никакой реакции.

– Все будет хорошо, – прошептал он и погладил ее по щеке. Кожа у нее была холодной. Девушка напоминала восковую куклу из другого мира.

– Где она? – повторил он по-английски.

– Здесь!

Как только он услышал ее голос, он вдруг сообразил, что сидит спиной к двери. И похолодел.

Времени хватило только на то, чтобы повернуть голову и увидеть ее. Потом он инстинктивно зажмурился, но на внутренней стороне век словно отпечаталась картинка: безумные глаза Сони Хагер. Ружье стоит на полу, стволами вверх. Она раскрыла рот и нажала на оба курка…

Выстрелы прогремели почти сразу же. На лицо Фрёлику капнуло чем-то горячим.

Он бросился на пол, увлекая за собой горничную, прикрыл ее своим телом. Она закричала. Наверное, он сделал ей больно, что неудивительно – ведь он весил девяносто килограммов. Но криков он не слышал. Они потонули в грохоте выстрелов. Начался настоящий армагеддон. Он видел только ее раскрытый рот и чувствовал, как кто-то, уткнувшись ему в грудь, жалобно подвывает. Их отбросило к стене. Фрёлик по-прежнему закрывал девушку собой. Неожиданно он почувствовал острую боль в груди.

Потом наступила тишина. Полная тишина. Он открыл глаза и посмотрел на нее. Она напомнила ему Катрине. Они с Катрине познакомились у костра, на празднике летнего солнцестояния. Потом они занимались любовью на крошечном островке. Почему он вспомнил Катрине? Наверное, потому, что у нее были такие же черные волосы… И она так же прижималась к нему всем телом… Господи, как болит грудь! Черт, она его укусила!

– Пусти! – прошептал он, отталкивая ее. Она подняла голову. Перестала кусаться. Наконец-то! Широко раскрыв рот, уставилась на него.

Он откатился от нее, перевернулся. Ну и зрелище! Стену напротив двери разнесло на куски. А в дверях – трое с размалеванными лицами и с автоматами. Группа захвата…

– Сдаюсь, – прошептал он. – Без боя. Запишите мои слова в трех экземплярах.

С трудом он поднялся на колени. Посмотрел на Энгельсвикена и Соню Хагер. После смерти они оказались рядом, бок о бок.

Как в замедленной съемке, он повернулся к двери. Кампенхёуга отпихивал в сторону почти лысый коротышка. Фрёлик заметил, как раздраженно перекосилось лицо Гунарстранны. Едва взглянув на Фрёлика, инспектор снял плащ, опустился на колени рядом с трупами и попытался кое-как накрыть их.

Из-под плаща торчали приклад ружья и тощие ноги Энгельсвикена.

Франк откашлялся.

Никто ничего не говорил.

Она была загнана в угол…

Он выпрямился. Скорее увидел, чем услышал, как Гунарстранна бешено ругается себе под нос. Обернулся к голой девушке, снял куртку, почесал грудь в том месте, где она его укусила. Набросил куртку ей на плечи.

Полюбовался ее круглыми грудями и розовыми сосками. Она застегнула молнию. Его куртка доходила ей до колен… Она по-прежнему цеплялась за его руку.

Где-то сзади чертыхался лысый коротышка.

Фрёлик не стал его слушать. Он вывел горничную в соседнюю комнату и передал на попечение констебля. Сам спустился с крыльца в сад. Глубоко вздохнул, набирая полные легкие свежего воздуха. Прислонился к дереву и стал смотреть, что происходит вокруг. Так он стоял, пока из дома не вывалился Гунарстранна. Инспектор раздраженно мусолил нераскуренную самокрутку.

Они переглянулись.

Гунарстранна сунул самокрутку в карман.

– Она… все быстро закончилось?

Франк кивнул.

– Как по-твоему, мы ничего не могли сделать, чтобы этому помешать?

– Ничего.

Гунарстранна огляделся.

– Сколько писанины нам предстоит!

– Да уж.

Гунарстранна посторонился, пропуская медиков.

– Прежде чем мы начнем допрашивать молодую особу, которой ты любезно одолжил куртку, нам, наверное, нужно найти переводчика.

Общие слова, подумал Франк.

– Да, – ответил он.

Они вместе пошли вниз. Остановились у ворот.

– Кто бы что ни говорил, жизнь с этим подонком, наверное, была сущим адом, – вздохнул Гунарстранна.

Франк не ответил.

– Ты только посмотри, как замечательно у них все выглядело со стороны… Машины, дом, сад… И горы одиночества, – добавил Гунарстранна после паузы. – То есть у него-то была она, а у нее никого не было.

Они подошли к машине.

– Должно быть, его пьяная болтовня о Рейдун стала для нее последней каплей.

– Чушь! – пылко возразил Франк. – Примерно треть всех норвежских семей заканчивают отношения вполне мирно. Ей всего-то и нужно было получить развод!