Хьелль Ола Даль - Смертельные инвестиции

Интересно, отдает ли она себе отчет в своих поступках? Может быть, но не считает, что она в чем-то виновата… Медленно подходя к крыльцу, Фрёлик думал: в доме может случиться все что угодно.

Он смотрел на коричневую парадную дверь. Все вокруг, словно толстым одеялом, было накрыто тишиной. Даже сирены их коллеги выключили… Он слышал лишь негромкий рокот моторов. Машины ползли в гору. Остановились. Хлопают дверцы. Тишина.

Франк вспомнил Рейдун. Она открыла дверь и впустила Соню. Раздраженно сказала, что хочет спать… Наверное, велела Соне убираться к черту. Обещала обсудить ее семейные проблемы позже, когда выспится и отдохнет…

И оказалась на полу с ножом в груди.

После Рейдун Соня зарезала Сигура Клавестада. Потом она, возможно, как-то устранила и Арвида Юхансена. Она по одному разбиралась со всеми, кто способен был ее победить. Она поняла, что в роковую ночь горничная многое видела и слышала… Последняя свидетельница. Неужели она уже мертва?

Тишина стала невыносимой. Франк вспомнил неприятную улыбку Сони Хагер, словно намертво приклеившуюся к лицу. Она ведь тогда вовсе не улыбалась… Он видел гримасу боли. Наверное, она была в шоке.

Почему? Потому что он, Фрёлик, сказал ей, что у Брегора был роман с женщиной, которую она убила? Или до нее только тогда дошло, что она натворила? Догадывалась ли она, что сеть вокруг нее смыкается?

Он поднялся на крыльцо. Подергал дверь. Она оказалась открыта. Сзади послышался топот. Обернувшись, он увидел Кампенхёуга и еще двоих в бронежилетах и касках. Кто же еще – конечно, Кампенхёуг! Физиономия раскрашена зеленой краской… Пистолеты-автоматы, шлемы. Они остановились.

– Фрёлик! – крикнул Кампенхёуг, тяжело дыша. Зеленая щека вспотела. Господи, Кампенхёуг в конце очереди… И нет публики, которая видит, как он почесывает яйца?

Франк спокойно улыбнулся и вошел в незапертую дверь. Глянул в панорамное окно, выходящее на Несодден. Вид – как на открытках с изображением Ослофьорда. На поверхности воды пляшут солнечные зайчики; вдали темнеют острова.

Команда Кампенхёуга рассредоточилась по гостиной. Один из них открыл большую дверь, ведущую на веранду, и ткнул себя в грудь пальцем. Поднял ствол пистолета-пулемета. Фрёлик заметил, что на нем шлем, а не балаклава. Ну прямо кадр с Олимпийских игр в Мюнхене.

Франк огляделся по сторонам. Тяжелая кожаная мебель в английском стиле. Камин из природного камня, пожалуй, великоват для комнаты. Застекленный стеллаж, книги в красных переплетах. Картины маслом без рамок и довольно большой аквариум с необычно крупными вуалехвостами, которые разевали рты за идеально прозрачным стеклом.

В аквариуме тихо бурлила вода, никаких других звуков слышно не было. Бурлила вода, и рыбьи морды тыкались в стекло: они что-то ели. Фрёлик развернулся к группе захвата. Господи, как им удается так бесшумно двигаться?

Под его весом заскрипели половицы. Он подошел к приоткрытой двери.

– Фрёлик! – снова окликнул его Кампенхёуг.

Франк остановился, посмотрел на Кампенхёуга в упор. Тот держал руку на двери, ведущей на веранду. Во второй руке он сжимал пистолет-пулемет. Смотрел вопросительно, дышал ртом. Фрёлик улыбнулся. Что тут скажешь? Опасна ли она? Конечно, опасна. Она загнана в угол и понимает, что терять ей нечего. Так что… никто не знает, чем все закончится!

Лучше всего вообще ничего не говорить. Не грузить этого клоуна сложными вопросами. «С такими волосатыми руками ты все равно ничего не поймешь», – подумал он, распахивая дверь в соседнюю комнату.

Голый Энгельсвикен лежал на полу. Без одежды он оказался довольно толстым. Но жир на нем распределялся неравномерно: в основном на животе и на груди. Ноги у него были необычно тонкими. Зато он был поразительно богато одарен в области гениталий. Его застрелили в голову; Фрёлик сразу понял, что хозяин дома мертв.

Зато она была еще жива. Скорчилась на кровати. На сей раз на ней не было криво застегнутой блузки. На ней вообще ничего не было из одежды. Голая, как воплощение греха, которым она занималась со своим хозяином. Она сидела, подтянув колени к груди, и смотрела куда-то в сторону двери. Но она была жива. Из-под коленей виднелись розовые соски.

Франк застыл на пороге, пытаясь оценить обстановку. Должно быть, Соня застигла их на месте преступления.

Он поднял руку, давая знак ближайшему бойцу приготовиться. Вошел в комнату. Перешагнул через труп и опустился рядом с ней на кровать.