Патрик Грэхам - Евангелие от Сатаны

Изольда вздрогнула от ужаса: рукопись, которую она только что ласкала в своей келье, сначала имела переплет из человеческой кожи. Лишь потом ее переплели в кожу животного другие руки – руки тех, кто за эти столетия пытался скрыть это мерзкое дело, худшее из преступлений, эту подпись сатанистов.

Зверь склонился над ней. Он пронзает ее женский орган членом, словно кинжалом, и грызет ее груди. И перед ней возникает последнее видение – картина великой чумы.

Полчища крыс разбегаются по миру. Города горят. Миллионы мертвых и открытые рвы, полные трупов. Старая затворница идет среди развалин; ее тело искалечено, лицо закрыто вуалью. Она сжимает под рясой холщовый чехол и кожаный узел. Ее силы на исходе. Скоро она умрет. А где-то монах без лица ходит по разоренному бедствием сельскому краю и ищет ее. Он идет по ее пути в обратном направлении, и мощные струи зловонных запахов не мешают ему чуять ее след. Он убивает всех в тех общинах, которые давали ей приют. Он приближается. Он здесь.

Собрав остатки воли, мать Изольда сумела снять руку с переплета. Пронесся порыв ветра. Он задул свечи. Старая монахиня оказалась в темноте и широко раскрыла глаза от изумления: на обложке рукописи стали видны, словно водяные знаки на бумаге, линии цвета крови. Волокна кожи были каким-то образом уложены так, что образовывали буквы. И эти буквы светились фосфорическим светом.

Это была надпись на латыни; слова дрожали на поверхности переплета. Старая монахиня наклонилась ближе, чтобы их прочесть. И читала вслух, чтобы лучше разобрать. Ее дрожащие губы произнесли:

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ САТАНЫ. КНИГА ОБ УЖАСНОЙ БЕДЕ,

О СМЕРТЕЛЬНЫХ РАНАХ И ВЕЛИКИХ КАТАСТРОФАХ.

ЗДЕСЬ НАЧИНАЕТСЯ КОНЕЦ, ЗДЕСЬ ЗАВЕРШАЕТСЯ НАЧАЛО.

ЗДЕСЬ ДРЕМЛЕТ ТАЙНА МОГУЩЕСТВА БОГА.

ДА БУДУТ ПРОКЛЯТЫ ОГНЕМ ГЛАЗА, ВЗГЛЯД КОТОРЫХ ОСТАНОВИТСЯ НА НЕЙ.

Это заклинание. Нет, скорее предупреждение – последнее предостережение. Испуганный переплетчик впечатал его в кожу, чтобы остановить тех, кто попытается открыть рукопись из любопытства или по неосторожности. По этой же причине поколения предусмотрительных мастеров не решились уничтожить эту книгу, а, наоборот, сами трудились над этой вещью из иных времен. Они не украшали книгу, а нанесли на обложку, где нельзя было написать название, эти предостерегающие слова, которые светились лишь в темноте. Потом они заперли страницы толстым генуэзским замком, сталь которого блестела в красном свете рукописи.

Изольда вооружилась лупой и свечой и тщательно осмотрела замок. Как она и предполагала, отверстие замка было обманным. Механизмы такого типа открываются легким прикосновением пальцев к определенным местам корпуса. Изольда осмотрела края замка, ища место, которого касались пальцы. При помощи увеличительного стекла ее глаза различили едва заметные выемки – следы пальцев на стали. Она нажала на одну из них концом пера. Щелчок! Из механизма вылетела тонкая игла и вонзилась в испачканное чернилами острие. Конец иглы был заточен и смазан чем-то зеленоватым. Мышьяком – вот чем он был смазан. Изольда вытерла рукавом рясы мокрый от пота лоб. Те, кто создал этот механизм, готовы были совершить убийство, чтобы не позволить недостойным рукам осквернить ужасные тайны, скрытые в книге. Воры Душ убили сервинских затворниц именно ради нее. Ради того, чтобы снова завладеть своим евангелием. Евангелием от Сатаны.

Изольда снова зажгла свечи. По мере того как свет прогонял из кельи тьму, таинственные красные буквы гасли. Настоятельница накрыла письменный стол сукном и повернулась к окну. Снег падал сильнее, чем раньше, и горы были окутаны тенями.

Печальные молчаливые августинки похоронили старую затворницу на кладбище своего монастыря. Мать Изольда прочла одно из посланий апостола Павла под стоны холодного ветра, продувавшего монастырские стены. Потом плачущие голоса, вторя звону колокола, пропели погребальную молитву. Ее звуки поднялись к небу в ледяном воздухе вместе с белым паром от дыхания поющих. На слова песнопения ответили только карканье ворон и долетавший издалека волчий вой. Стелившийся над землей туман заглушал дневной свет, и день начал угасать. Полумрак был такой густой, что ни одна из этих благочестивых женщин, согнутых горем, не заметила темную фигуру, следившую за ними из внутренних галерей монастыря. Фигуру человека в монашеской рясе, лицо которого скрывал большой капюшон.

Первое убийство произошло вскоре после полуночи, когда мать Изольда мылась. Во влажном тепле прачечной она переоделась в толстую шерстяную рубашку и надела на руку перчатку из конского волоса, чтобы пальцы не прикасались к телу. Потом вошла до паха в серую дымящуюся воду, в которой испарения тел других женщин смешались с их грязью. Стараясь забыть о своем опухшем горле, она натирала себе руки и бедра обломком твердых квасцов и порошком из песка. Каждое движение ее рук оставляло белый след среди слоя покрывавшей кожу грязи. И в этот момент она услышала вопли сестры Сони и призывы о помощи других монахинь, которые выбежали из келий в коридоры.