Валерий Гусев - Каникулы в бухте пиратов

В общем, повеселились на славу. Здорово было! Мама только петь не стала. Но Арчил ее выручил и спел сам, на своем языке, свою родную песню. Она была очень красивая, грустная, но такая длинная, что даже мама не выдержала и спросила его, о чем эта песня.

– Как один джигит полюбил одну девушку.

– И все? – удивилась мама. – А столько слов…

– Который человек любит, такой всегда много сказать хочет.

– Вот и скажи, дядя Арчил, – вмешался Алешка, – куда мопед делся?

– Никуда не делся. Здесь был.

– А мы не нашли.

Арчил самодовольно улыбнулся и поправил усы.

– Хорошо спрятался один раз.

– Ну, где? Ну, скажите…

– Который человек мне лицо чернила рисовал, никогда не узнает.

Вот так! Оказывается Арчил все понял! И не сказал нам ни слова. И не обиделся.

– Алешка! – воскликнула мама. – Ты с ума сошел!

– Ничего не сошел. Это он сам! Кисточкой для бритья. Так, да?

– Правильно сказал, – Арчил усмехнулся. – Мопед на крыше сидел.

Здорово придумал. Ну кому в голову придет транспортное средство на крыше дома искать? Нам не пришло.

Арчил еще немного попел – другую песню, меньше часа даже. Мы с родителями поплавали, покатали маму под парусом, и они собрались в город. У папы там еще дела.

– И вы готовьтесь, – сказала мама, садясь в машину. – Скоро домой.

– Да, – сказал папа и посмотрел на часы. – До начала учебного года осталось три дня.

Интересно, это он на циферблате разглядел?

– Мог бы и не напоминать, – проворчал Алешка.

А мама от души поблагодарила Арчила на прекрасный обед, за прекрасные (и главное, длинные!) песни, а особенно за заботу о детях.

– Которые дети хорошие, – смущенно проговорил растроганный Арчил, – такие родители еще лучше.

– И наоборот тоже верно, – сказал папа и включил двигатель.

Я от всех нахлынувших чувств пошел лечиться рыбалкой. Лешка застрял в сакле. Наверняка что-то клянчит у Арчила. Шашку, наверное.

Но я ошибся. Вытаскивая закидушку, увидел: Алешка, стоя на нашей веранде, изо всех сил сигналит руками – будто у него их не две, а десяток. Вот неугомон!

– Дим, – лихорадочно зашептал он, когда я вернулся с моря. – Я все узнал и все сделал.

– Что узнал и что сделал?

– «Медвежье» – это такой дачный поселок для богатеньких Буратин. Он совсем недалеко отсюда, только не в сторону города, а наоборот. А вилла Злобина называлась «Фрегатом» раньше. Теперь называется «Майя».

Мой тяжелый вздох Алешка почему-то воспринял, как одобрение.

– А что дальше? – безнадежно спросил я.

– Мопед выпросил. Поехали.

– Куда?

– На виллу.

– Зачем?

– Попугая в подвал посадим. Деньги у него для Седова заберем. И все.

Да, всего делов-то. В подвал посадим. Деньги заберем…

– Дим! Случай очень подходящий. У него охраны не осталось. А раз он за границу намылился, значит, деньги в чемодан сложил. Очень удобно.

Я подумал и согласился.

– Ладно. Но автомат не возьмем.

– И не надо, Дим. Он не нужен. Я все продумал.

– Все? – недоверчиво спросил я. – А охрана на въезде? Там она наверняка есть. Это тебе не адмирал в гостинице.

– Дим, – убежденно сказал он. – Они все дураки.

А мы все умные – следовало из его слов.

Доехали мы здорово. Поворот на поселок «Медвежье» оказался совсем рядом, а дорога туда – в лучших традициях Европы. Постарались Буратины.

Вскоре дорога кончилась перед сплошными железными воротами. По бокам ворот, сверху торчали глазки камер – будто две вороны сидели. А в обе стороны шел забор. Даже не забор – заборище. Я такого еще не видел. Весь из бетона, по верху – колючка и опять же, как галки, камеры сидят. Да сюда проникнуть можно только с ордером прокуратуры, подкрепленным взводом спецназа! Правда, я знаю одного человечка, который и без спецназа даже сюда пролезет. И меня протащит.

Мы слезли с мопеда. Алешка снял с багажника знакомый пакет из-под огрызков. Нажали кнопку звонка.

– Что надо? – раздался над нами голос невидимого охранника.

– Мы к господину Злобину, – сказал Алешка серьезно и озабоченно.

– Он вас ждет?

– Нет. Это сувенир.

– Чего? Какой сувенир?

– Сюрприз.

– Бери свой сюрприз под мышку и дуй отсюда!

– Вам попадет, – вздохнул Алешка. – У нас письмо для Злобина. От женщины. Личное.

Долгое раздумье.

– А кто вас просил?

– Мы ее племянники. Это секретное письмо.

Опять молчание. Видимо, шарики в мозгу охранника с трудом ворочаются.

– Покажи.

Одна створка ворот поехала в сторону, и в щели показалось большое лицо. Просто морда, а не лицо.