Валерий Гусев: Враг из прошлого

Она, правда, на рулевую рубку не очень-то была похожа. Но кое-что «рулевое» здесь имелось. Возле окна, похожего на иллюминатор, висел на стене настоящий дубовый штурвал, окантованный блестящими медяшками, и настоящий морской бинокль в кожаном футляре. А на другой стене висел в кобуре пистолет – при чем тут рулевая рубка?

– Располагайтесь, – сказал Матвеич. – Личные вещи можете сложить сюда. – Он приподнял крышку длинного деревянного сундука. – Рундук называется, спальное место. Кладовка по совместительству.

Кроме рундука здесь была еще и раскладушка-брезентуха.

– Я буду в рундуке спать, – сразу же заявил Алешка. – Уютненько.

– НА рундуке, – поправил его Матвеич. И напомнил: – Штурвал не крутить, пистолет не трогать.

– На карьер не ходить, – напомнил и Алешка. – А он где?

– А тебе зачем знать? – хитро спросил Матвеич.

Но не на того напал.

– А чтобы знать, куда не ходить, – хитренько ответил Алешка.

Матвеич подозвал его к круглому окну.

– Вон, видишь, лесок такой, реденький. За ним и карьер. Опасное место.

– Там кто-нибудь водится? – спросил Алешка с большим интересом. И с тайной надеждой. – Какие-нибудь монстры?

– Насчет монстров не скажу, не знаю. Но когда карьер закрыли, местные жители стали туда за песком ходить. Ну и таких нор нарыли, вроде пещер. А они время от времени обваливаются. Это ясно?

Алешка кивнул. Ему понравилось. Монстров нет, зато пещеры обваливаются. Тоже не скучно.

– Все, – сказал Матвеич. – Отбой!

– Еще не отбой, – возразил Алешка. – Димка еще посуду не помыл.

А я и не собирался. Но добавил:

– А Лешка – уши.

– Уши до завтра подождут, – снова возразил он. – До вечера.

Ага, или до четвергового вторника.

– Ладно, – отмахнулся Матвеич. – Сегодня отдыхаете, а уж завтра – на вахту. Отбой. – И он пошел к лестнице, обернулся: – Пистолет не трогать.

Как же, прямо сейчас и не тронем.

Как только шаги Матвеича стихли внизу, Алешка вытащил пистолет из кобуры. Он был какой-то странный, неизвестной нам системы.

– «ТТ», – со знанием дела заявил Алешка. – Боевое старье.

На рукоятке боевого старья была сделана красивая надпись: «Полковнику Сухареву от руководства МУРа».

Я забрал у Алешки пистолет и попытался вытащить обойму – не получилось. Курок тоже не взводился.

Мы не стали долго об этом думать и уложили пистолет на место – в кожаную, потрескавшуюся кобуру. Потом покидали свои вещи в рундук и застелили постели.

За окном уже совсем стемнело. Луны на небе не было, только мигали многочисленные звездочки.

– Дим, – вдруг прошептал глазастый Алешка, – а там что-то светится. В карьере.

Я всмотрелся в темную ночь. И правда: где-то вдали, за лесочком, светился желтый огонек. Иногда он на мгновенье исчезал, будто его заслоняла чья-то неясная тень.

– Болотные огни, – сказал Алешка с надеждой. – Привидения.

– Там нет никаких болот, – охладил его я. – Один сухой песок. А для привидений еще рановато.

– Да, – согласился Алешка, – привидения появляются в полночь. – Он помолчал. – Но что-то там ведь светится! Нормальные люди ночью на заброшенном карьере светиться не будут. Пошли посмотрим.

– Завтра, – я повалился на заскрипевшую раскладушку. – При ярком дневном солнышке. Отбой на корабле.

Алешка тоже улегся, поворочался. Я стал засыпать – день все-таки был трудный, – но мне показалось сквозь сон, что Алешка несколько раз прошлепал голыми пятками к окну и долго шептал что-то себе под нос. Наверное, как в сказке про Буратино: «Здесь кроется какая-то ужасная тайна!»

Ближайшее будущее показало, что он не ошибся. Крылась тайна. Не только мрачная и ужасная, но и опасная…

Утром нас разбудили два голоса в кают-компании. Один голос был Матвеича, а другой – густой и низкий – неизвестной нам личности.

Мы быстренько оделись и ссыпались вниз. Матвеич оживленно беседовал с пожилой женщиной немного странного облика. Она была в длинном платье, вся очень рыжая; поверх ее огненных кудрей лежала задиристая соломенная шляпка с красными вишенками на тулье. В одной руке женщина держала пестрый цветастый зонтик, а другой рукой обмахивалась распахнутым веером в зеленых драконах.

И она вся была очень сияющая и восторженная. Такая восторженная, что многие слова не договаривала до конца. Будто ей не хватало дыхания выразить свой восторг от окружающей среды.

– Матвеич, – томно тянула она, постукивая сложенным зонтиком в пол и помахивая зелеными драконами, – у тебя гости! Это очарова-а-а! Это прелее-е-е! А вот и они! Мальчики! Изуми-и-и! Но я зайду попозже. Когда они приведут себя в поря-я-я!