Валерий Гусев - Враг из прошлого

Я ему, уставшему, помог. Набрал картошки, почистил. Рыба к тому времени уже сварилась. Я запустил в бульон картошку, перец и лаврушку, и пока варилась картошка, разобрал рыбу, вытащив ее из мешочка. Выбросил косточки, а мясо отправил в бульон.

– Чего-нибудь получится, – сказал Алешка, облизнувшись. – Главное, чтоб моя картошка хорошо проварилась. А давай, Дим, пока она варится, баночку тушенки вскроем, а?

Я не стал ему отвечать, а, помешивая уху, молча показал ему фигу.

Когда по всему дому расплылся запах рыбного супа под названием «уха», на камбуз заявился Матвеич. И тоже облизнулся, взял ложку.

– Я, как капитан нашего корабля, обязан снять пробу. Посмотрим, чем кормят наш экипаж.

Он зачерпнул варево, поднес ложку к губам, причмокнул, проглотил. Задумался, шевеля губами. Будто задачку решал. Опустил ложку.

– Знаешь что, Дим? Налей-ка мне в мисочку. Что-то я с одной ложки не распробовал.

– И мне, – проговорил Алешка. – Мисочку. Пробу снять.

– Обойдетесь, – сказал я, закрывая кастрюлю крышкой. – Забирайте мисочки, ложечки и нарежьте хлеб. А я подам в кают-компанию уху.

Матвеич и Алешка переглянулись. Алешка Матвеича опередил:

– Я отнесу ложки! А капитан нарежет хлеб! Он этого достоин.

У хороших людей в доме всегда очень хорошо. Не только уютно, но и спокойно – это само собой. У хороших людей в доме чувствуешь себя, будто в доме своем. Не стесняешься, не скромничаешь. И за столом не ищешь свободное место. Где удобно – там и сел. Что тебе хочется – то к себе и подвинул. Сколько хочешь – столько и съешь.

Хорошее воспитание не в том, чтобы не пролить соус на скатерть, а в том, чтобы это сделал кто-нибудь другой.

В общем, мы дружно уговорили кастрюльку ухи. Не проливая соус на скатерть. Только Алешка время от времени ворчал:

– На обед – второе, а на ужин – первое. Ты нас уморишь, Димитрий.

– Вы этого достойны, – лаконично отвечал я.

Когда уха закончилась, Алешка сказал:

– Федор Матвеич, мы сейчас с Димитрием вымоем посуду, а вы нам за это почитаете свои мемуары. Про героическую борьбу с преступностью в прежние годы.

– Охотно! – Матвеич обрадовался. – Мне очень важно ваше мнение. И вы честно скажете: маленький плюс или большой минус.

– Скажем, – сурово пообещал Алешка. – Мало не покажется. Мы одному писателю, знаете, какую книгу написали! Он ахнул!

Матвеич немного завял. А мы собрали посуду и пошли на камбуз.

– Дим! – Алешка захлопал глазами. – Давай Матвеичу сюрприз сделаем. Он сядет нам свои мемуары читать, а мы ему под нос чашку с чаем! Клево?

Я пожал плечами, выразив согласие.

– Вот! Ты тогда быстренько посуду помой, а я поставлю чайник.

Матвеич взял со своего письменного стола стопочку исписанной бумаги, смущенно подровнял ее.

– Я вам, ребятки, про один интересный эпизод прочитаю. Как мы одного Ганса за жабры взяли.

– Он иностранец был, этот Ганс? – уточнил Алешка.

– Нет, не иностранец. Кличка у него такая была. От фамилии. Его фамилия была Гансовский. И его еще называли Окаянный Ганс. – Матвеич помолчал, а потом сердито добавил: – Гад он вообще-то был исключительный.

Мы забрались на тахту с ногами, Алешка пристроился к моему боку, а Матвеич сел за обеденный стол и положил перед собой рукопись. И начал читать. Монотонно, без выражения.

В комнате постепенно все заволоклось туманом серых стандартных слов, в котором совершенно заблудился интересный эпизод.

Я уже начал клевать носом, но тут Алешка, с силой сдержав зевок, сказал:

– Федор Матвеич, вы, как настоящий полковник, лучше расскажите нам все это своими словами. Ведь мы этого достойны.

– А я что, – растерялся Матвеич, – чужими, что ли, читаю?

Я понял, что надо поддержать и Алешку, и самого автора.

– Федор Матвеич, там у вас много всяких протоколов, документов, а самое главное за ними прячется.

Матвеич сердито сложил листочки в стопочку, пришлепнул ее ладонью:

– Вам же хуже!

Он посидел молча, задумавшись. А потом начал рассказывать. Медленно, не подбирая слов. Они у него как-то сами становились на свое место. И связывались между собой в плавный, яркий рассказ…

– Такое, ребятки, плохое дело случилось. Жестоко ограбили квартиру одного известного и знаменитого человека. Я вам его не назову, скажу только, что этот человек был гордостью нашей страны…

И зазвучали, глухо и размеренно, голоса из прошлого.

Вот только мы тогда еще не знали, что это прошлое перекинулось в наше настоящее и бесшумно, угрожающе бродит вокруг дома. Выбирая удобный момент, чтобы настоящее не стало будущим…