Евгений Некрасов - Блин и секрет разбитых стекол

Они думают, что твоя жизнь состоит из школьных уроков, жвачки, компьютерных игрушек и дурацких песенок.

Они даже не догадываются ни о твоих мелких коммерческих сделках, ни о той Настоящей Опасной Штуке, которую ты прячешь от них сам знаешь где.

Они тебе говорят: «Иди поиграй во дворе», – и неизвестно как представляют себе эти игры. Наверное, думают, что ты ковыряешься в песочнице или разгадываешь шарады: со звуком «с» – я невкусна, но в пище каждому нужна; с «м» – берегись меня, не то я съем и платье, и пальто.

Вот когда за помойкой рванёт и во всём дворе повылетают оконные стекла, они, может быть, сообразят, что ты ковырялся где-то не там. А насчёт ковыряния в резинках Ломакиной и Суворовой не сообразят никогда. «Ты почему, – скажут, – красный такой? Наигрался? А я борщ варю в скороварке, пойди ещё побегай».

Они понятия не имеют, от кого тебе придётся бегать. И ты сам, выходя из парадного, понятия об этом не имеешь. Кто погонится, от того и побежишь.

Ты выходишь, как боец в осаждённом Сталинграде, только безоружный. Почти все вокруг одного возраста: старше тебя. По-военному говоря, превосходящие силы противника.

Кошмар твоей жизни в том, что ты ещё не вырос, а эти силы выросли в самом простом, коровьем смысле: набрали вес. Одним весом тебя могут сбить с ног и попинать, целя высоким шнурованным ботинком в твой живот. Могут опять же весом, безо всяких контр-разведчицких приёмов, навалиться так, что у тебя потемнеет в глазах, и не спеша выворачивать твои карманы. Могут отобрать двадцать рублей, которые ты сэкономил на мороженом и собирался конвертировать в доллар, и плюнуть в фотографию Кузиной, но это вопрос уже не веса, а подлости.

Ты придёшь домой, хлюпая расквашенным носом и задирая голову, чтобы не накапать на футболку, а они скажут: «Опять подрался?! Сколько раз тебе говорить: не связывайся со шпаной!» Как будто ты связывался. Ну прямо горел желанием получить по физиономии.

Самое смешное, что ведь они тоже прошли через всё это, но забыли. Потому что люди вообще быстро забывают плохое, а то не смогли бы жить.

Блинков-младший проснулся от боли в правом плече. Нос тоже болел. Его хозяин потрогал самый кончик здоровой рукой. Нос был надутый и горячий, как электрическая лампочка. Стало ещё больнее, и сон кончился насовсем. Блинков-младший вспомнил о князе и понял, что весь день у него будет отравлен. Потому что для таких сложных и финансово одарённых людей, как Дмитрий Блинков, получить по морде – это самая легкая половина дела. Теперь надо было ещё пережить это безрадостное событие.

Мама и старший Блинков ушли на работу. На прошлой неделе начались каникулы, и ни семья, ни школа не могли заняться воспитанием Блинкова-младшего. По этой причине он:

а) валялся в постели до двенадцати;

б) полчаса рассматривал в зеркале свой расквашенный нос;

в) не стал разогревать борщ;

г) не стал пачкать тарелку, а сел себе с холодной скороваркой за компьютер и

д) наконец разобрался, что там произошло с банком «Воздушный кредит», и одновременно поел, сэкономив минут двадцать короткой человеческой жизни.

Между прочим, из всех экспертов журнала «Большие деньги» крах банка первым предсказал В. Жучко. Очень рано предсказал, когда все считали «Воздушный кредит» надежным заведением. Этот В. Жучко уже был в списке сотрудников банка «Блинковъ-младший», и, больше того, рядом с его фамилией стояло четыре плюса. А Т. Сидякина, из кадровых блинковских сотрудников, на этот раз ошиблась. Блинков-младший наказал её минусом.

Потом он слазил в платяной шкаф проверить, не забыла ли мама свой табельный пистолет Стечкина. Не забыла. На третьей полке, под простынями, на подстеленной газете расплылось большое пятно ружейного масла.

А на второй полке Блинков-младший нашёл журнал «Обалденные тетки» с фотомоделью Ниной Су на обложке. Нина Су была старшая сестра Суворовой, и, наверное, поэтому мама не выбросила журнал, а только спрятала его от Блинкова-младшего. Каждому ведь приятно, когда его знакомые попадают в печать.

Журнал остался от мистера Силкина дяди Миши. Этот мистер Силкин был какой-то ненормальный. Блинков-младший ходил с ним по Москве, так если мистер Силкин видел «Макдоналдс», то восторгался, что «Макдоналдс» точь-в-точь как в Америке. Если видел журнал «Обалденные тетки», то восторгался, что и тетки совершенно как в Америке, такие же обалденные. «Надо же, – говорил мистер Силкин, – какой прогресс». А ещё он говорил: «Америка – моя добрая мачеха. О ней либо хорошее, либо ничего». При этом у него было кислое лицо ябедника.