Флёр Хичкок - Спасти Софию

– В «Затишье перед бурей» Ричард Стэндфаст посадил самолёт в пустыне во время песчаной бури, – сказала я.

Папа посмотрел на меня поверх очков.

– Да, Лотти, но в пустыне нет каменных стен, овец и лачуг. Айрин самостоятельно выбралась из руин и прошла много километров по Шотландии под ураганным ветром, не имея при себе ничего, кроме карты пилота, по которой она ориентировалась. Насколько мне известно, ей нечего было есть. Она шла целую неделю. – Папа снова наполнил пипетку из кувшина с прозрачной жидкостью. – В любом случае она была ого-го во всех отношениях. Во время войны она дважды была замужем и дважды овдовела, а после войны она опять вышла замуж, на этот раз за хирурга, но у них никогда не было детей. Зато она выучилась на доктора, а потом стала глазным хирургом. Во время отпуска она работала волонтёром Красного креста в зонах военных действий. К тому времени, когда мама познакомилась с ней, она была уже на пенсии, её муж умер, и Айрин занималась сбором денег для Красного креста, выращивала овощи и читала с лупой те самые детективные романы. В конце концов, она почти ослепла.

– Я этого не знала, – сказала я. – Хотя, помнится, она всегда ощупывала животных из ковчега, прежде чем сказать мне, кто это. У неё были большие руки. Все в шишках.

– Артрит, – пояснил папа.

– И очень толстые стёкла в очках, – сказал Нед, врываясь в кухню. – У неё в пруду жили тритоны, и она слушала старые пластинки на старом проигрывателе.

– Она всегда угощала нас печеньем с заварным кремом и виноградным соком, – подхватила я.

– Она играла с нами в саду в дурацкий гольф, – добавил Нед. – Тросточкой и шариком от пинг-понга.

– Она носила шорты, и у неё проступали вены на ногах. И она много смеялась.

– Да, и она чудесно пела и играла на пианино. Пока не умерла. – Папа поставил на поднос горшочки с черенками. – Думаю, ваша мама была привязана к ней, ей не хотелось бы видеть, как разрушают её дом. – Он толкнул дверь чёрного хода. – Если бы его перестроили, это разбило бы ей сердце.

– Да, разбило бы. – Это мама снова ворвалась на кухню, громко хлопнув дверью и размахивая ощипанной курицей. – Мне было бы невыносимо видеть, как толпа типов вроде этого прикатят сюда на своих бээмвэ и устроят гольф-клуб на лужайке Айрин. Я бы… Я бы расплакалась.

– Держу пари, они построили бы плавательный бассейн в огороженном саду, – сказал Нед. – И установили бы везде фонари, которые сбили бы с толку светлячков, так что они все погибли бы.

Я смотрела, как мама рубит курицу на куски и бросает их в кастрюлю. Она громко шмыгнула носом.

– Может быть, мы могли бы мы спасти её личные вещи? – спросила я. – Хотя бы книги?

Отложив кухонный топорик-секач, мама отошла к раковине, чтобы смыть кровь с рук, и сказала:

– Они не наши, Лотти, то есть, строго говоря, это было бы кражей. Но всё это кажется мне очень странным. Я думала, что Айрин оставила имущество внучатой племяннице. Я слышала об этом от поверенных. – Мама посмотрела на кухонный буфет. – У меня есть ключ. Где-то. И я уже позаимствовала несколько книг, но, если только у этого человека нет склонности к приключенческой литературе, я не думаю, что он будет сожалеть о них. Может быть, не мешало бы спасти ещё что-нибудь из её вещей.

– Да, это было бы здорово, – сказала я. – Потому что в остальном это всего лишь дом, и в последний раз, когда я видела его, в водосточных желобах проросли деревца, а камни покрылись мхом. Этому месту требуется уход, было бы славно, если бы там сделали спа…

Я замолчала. Мамины глаза наполнились слезами, и мне стало не по себе. Она повернулась ко мне.

– Сделать нужно совсем другое, Лотти. Было бы славно, если бы его отреставрировали и вернули былую красоту. Но одно дело просто скосить траву, и совсем другое – выкорчёвывать деревья и выкапывать лунки для гольфа. – Мама вытерла нос рукавом. – И отель – это совсем не то же самое, что дом. Мне просто невыносима мысль о том, что там всё выпотрошат и заменят на фальшивку, это было бы…

– Я понимаю, – тихо проговорила я.

Хотя я не понимала, не совсем понимала. Помимо всего прочего, я не понимала, как сама к этому отношусь. Мне не хотелось, чтобы мужчина в дорогом костюме завладел вещами Айрин. Мне, правда, не хотелось, чтобы он руководил строителями, стоял у старой железной кровати Айрин, ступал до блеска начищенными ботинками по её потёртым коврам… Но при этом мне было приятно представлять, каким мог бы стать этот дом без отвратительной кухни и с совершенно белыми и сияющими комнатами. С чистой и починенной лестницей, со срубленными с фронтона деревьями.