Алекс Гант - Семь историй из детства

Что же делать? Кого из них выбрать? Я переводил прицел с одного воробья на другого. Мысли роились у меня в голове, ведь если я застрелю одного, другой наверняка будет переживать, ведь, похоже, это воробьиная семья. Зачем я стал бахвалиться? И тут я понял, попаду ли я, промахнусь ли я, сложностей не избежать. «Да пропади это ружье пропадом!» – подумал я, да и позор меня больше не волновал. И тут решение нашлось: выстрелю-ка я по ветке, все увидят, что я стреляю точно, и воробьи останутся целы. Я опять начал прицеливаться. «Главное – не задеть воробьев, – решил я, – но если и задену, то хотя бы сделаю это не специально». Я прицелился в ветку и нажал спуск. Он был лёгким. Ружье, как и в прошлый раз, издало звук короткого выдоха. Пуфф! Я увидел, что ветка качнулась, и оба воробья упали с нее вниз.

– Ого! Он двоих воробьев сразу застрелил! – крикнул кто-то из мальчиков. – Ну, ты даешь, двоих одной пулей, как в кино!

Все побежали к дереву, а я поплелся за ними, держа в руках вмиг потяжелевшее ружье.

Когда мы подошли к дереву, то увидели, что на земле лежит только одна птичка, второй нигде не было. Та, что лежала на земле, вздрагивала крыльями. Я поднял воробья, это был самец, у него из ноги шла кровь. Я все-таки промахнулся по ветке и задел его лапу. Но я понимал, что теперь его нужно спасать от мальчишек.

– Я его возьму к себе, кошке отдам, это же мой трофей? – грозно спросил я.

– Да, твой, конечно, твой, а вообще, ты настоящий зверь! – сказал Славка. – Безжалостно застрелил воробья, а теперь еще живого хочешь скормить кошке. Ты настоящий охотник, забирай ружье, заслужил!

– Спасибо, потом! – ответил я и побежал домой, держа в ладонях раненого воробья.

Придя домой, я перебинтовал лапку этому воробью. Потом сделал из старой коробки ему что-то вроде больничной палаты, положил его туда. Следующие несколько дней я, как только приходил из школы, сразу же бежал к своему подопечному. Кормил его зернами пшеницы, которые собирал в поле, давал рис, который находил у мамы в шкафу, и поил водой. Через 7 дней воробей полностью поправился и уже чирикал по утрам. «Ну, все, пора его отпускать!» – решил я и вышел на улицу, держа в руках коробку с воробьем.

– Ты уж извини! – сказал я воробью. – Я не хотел в тебя попадать, прости меня и лети!

Я вынул его из коробки и посадил на крыльцо.

– Ну, давай, лети! – я его легонько подтолкнул. Но воробей не торопился улетать. Вдруг, откуда ни возьмись, появился еще один воробей, он летал вокруг нас и громко чирикал. Я узнал, это был второй воробей, самка, с которой мой больной сидел на ветке.

– Ну вот, видишь? Тебя встречают, лети уже! – я еще раз подтолкнул воробья, и он взлетел. Воробей подлетел к своей подружке, и они начали чирикать еще громче. Казалось, что они, как люди, обнимаются и не могут наговориться друг с другом. Потом они сделали несколько кругов вокруг моего двора и улетели ввысь.

С тех пор все мальчишки считали меня крутым и безжалостным охотником, некоторые даже стали побаиваться спорить со мной. Кольке я все рассказал, и он меня поддержал. А те воробьи, как мне казалось, еще несколько раз прилетали в мой двор. Хотя, может, это были не те самые, но мне приятнее думать, что это были те счастливые птички, которых я первый раз увидел в прицел Славкиного духового ружья.

Как и всем мальчишкам, мне нравилось играть в лесу. Чего мы только там ни делали! Больше всего мы любили играть в футбол на поляне, которая была на самом входе в лес, совсем недалеко от наших домов. Не менее горячо мы любили игры в «войнушку», мы «партизанили», скрываясь от «вражеских отрядов» среди раскатистых деревьев, а когда мы уставали, то все гурьбой жгли костры. Конечно, это было небезопасно, и взрослые строго-настрого запрещали нам это делать, но что было взять с нас, с мальчишек.

Это произошло в один из таких дней, когда мы отдыхали у костра рядом с шалашом. Этот шалаш мы построили еще в самом начале лета и очень любили в нем собираться после игр. Ребята общались, рассказывали байки и обсуждали прошедший футбольный матч, где наша команда чуть было не подралась с мальчишками из другой. Наташа жарила на костре хлеб, а мы с Лешей играли в «Камень-ножницы-бумага». Ух, я был вне себя, мне никак не удавалось у него выиграть, уж больно ловко Лешка мог открывать руками «нужный предмет». И вот когда у меня, наконец, получилось выиграть, я вдруг услышал тихий звук, похожий на плач.