Софи Клеверли - Танец в темноте

Я разгладила смятый листок о свою ночнушку и положила его тыльной стороной вверх, чтобы Скарлет не могла его прочитать.

– Откуда ты знаешь, что я пишу ей ?

– А кому еще ты можешь писать? Ариадне ты только вчера письмо отправила. Отцу? Чтобы наладить с ним отношения? Вряд ли. Значит, ты пишешь тетушке Фебе. Больше некому.

– Послушай, Скарлет, когда ты исчезаешь куда-то на целый час, я же не пытаюсь шпионить за тобой, верно? Почему же ты в мое письмо заглядываешь? Это нечестно!

– Хм, – фыркнула сестра, плюхаясь на свою кровать и расшнуровывая пуанты. Делала она это так поспешно и энергично, что казалось, вот-вот разорвет ленточки. – Я вот что думаю. Конечно, мы должны делиться друг с другом. Иногда . Но может быть, не все время .

Она сняла пуанты и положила их на стул.

А я сидела и смотрела на нее, отлично понимая, что она имеет в виду. То есть когда это нужно ей , мы должны всем делиться. И не должны делиться опять-таки тогда, когда ее это не устраивает.

– Я спать ложусь, – сухо сказала я.

– Я тоже.

– Ну и прекрасно.

Повисла долгая пауза, во время которой мы обе лежали и смотрели в потолок. Я была сердита, Скарлет наверняка тоже, и уступать никто из нас не хотел.

– Айви? – послышался голос сестры.

– Что?

– У нас свет не выключен.

– А…

Я со вздохом поднялась в кровати, дотянулась до выключателя и погасила свет. Комната номер тринадцать погрузилась в темноту.

Небо за окном было непроглядно черным, затянутым плотными облаками, сквозь которые не было видно ни звезд, ни луны.

Я плюхнулась назад на кровать, но уснуть долго не могла – то из матраса какие-то комки под ребра впивались, то одеяло становилось кусачим. Сон – очень тонкая штука, и чем больше стараешься поскорее уснуть, тем дольше это у тебя не получается.

Я повернулась на бок, чтобы взглянуть на сестру, но в темноте могла разглядеть только бесформенный бугорок под одеялом. Я снова легла на спину и долго смотрела в потолок. Смотрела-смотрела, а потом как-то незаметно перескочила в сон. Тот самый, который за последний месяц снился мне уже несколько раз, причем каждый раз слегка менялся, и именно это почему-то раздражало меня сильнее всего.

Я стою на холме, у моих ног мягко покачивается на легком ветру яркая зеленая трава. Солнце по-летнему греет мне спину. Над головой – безоблачное голубое небо с ослепительным солнечным диском в зените.

Передо мной, на траве расстелено потрепанное одеяло, и на нем кто-то сидит.

Я знаю, что это женщина. Более того, я почему-то чувствую, что это наша мама.

Она никогда не поворачивается ко мне лицом, просто сидит – черный силуэт на фоне яркого неба. Я пытаюсь подойти ближе, но мои ноги словно приросли к месту. Я окликаю ее по имени: «Эммелина!» – но моего голоса не слышно, его куда-то уносит ветер. Она не слышит меня.

«А может быть, я произношу неправильное имя? – спрашиваю я себя во сне. Это очень странно, когда ты во сне вдруг начинаешь о чем-то размышлять. – Это не может быть Эммелина, – продолжаю прикидывать я во сне. – Эммелина умерла, когда была еще совсем юной девушкой. Задолго до нашего со Скарлет рождения…»

И тогда я кричу: «Мама!» – и снова пытаюсь броситься к ней, но мои ноги вросли в землю, корни не дают мне стронуться с места.

– Мама! Я здесь!

Черная фигура не поворачивается, остается неподвижной. Черный силуэт на ослепительно-голубом фоне.

Я еще спала, но посреди ночи внезапно проснулась, потому что услышала сквозь сон, как кто-то трогает ручку на двери нашей комнаты.

Я видела, как дверная ручка поворачивалась, следила за ней широко раскрытыми от ужаса глазами. Время словно остановилось. Скарлет, не шевелясь, лежала на своей кровати.

Дверь с легким скрипом начала приоткрываться.

– К-кто там? – громким шепотом спросила я.

Дверь немедленно прикрылась, а ручка поднялась вверх и встала на место.

А потом – готова поклясться! – я снова услышала четкий стук удаляющихся каблучков и тихий перезвон ключей в карманах.

Мне казалось, что это я странно веду себя в последнюю неделю, но Айви сумела меня переплюнуть.

Проснувшись утром в четверг, я увидела, что Айви сидит возле двери нашей комнаты и смотрит на нее так, словно та в любой момент готова отрастить ножки и удрать от нас.