Александр Тутов - Потапыч и Миша

Карабайс-Барабайс и Мальчихиш-Плохиш после первого поражения впали в лёгкую панику. Но успокоили себя тем, что остальные их «поединщики» очень круты и практически непобедимы. Тем более что им достаточно победить кого-нибудь из людей Дона Карлоне всего один раз.

– Отправляйте Людоеда! – посоветовал Вий. – Он позверствовать любит, пусть своей кровожадностью панику наведёт и запугает всех. Будут знать, как супротив нас выступать!

Людоед, облачённый в лохматые сальные шкуры, теперь уже неизвестно каких животных, размахивая суковатой дубинкой, и с большим кривым ножом за поясом, что-то мрачное напевая себе под нос, направился к Калинову мосту. Он привык к тому, что только от его грозного вида жертвы теряют способность к сопротивлению. У многих не хватало духа не только на сопротивление, но даже на бегство. Просто падали на землю и ждали, когда их съедят. А напевал Людоед песенку, которую он услышал от Бармалея: «Карабайс-Барабайс! Пообедаю сейчас!» Да ещё периодически восклицал: «А мне не надо ни мармелада, ни шоколада, а только маленьких, да, очень маленьких, детей!»

Людоед надеялся, что его противник, испугавшись, либо бросится бежать, либо упадёт вниз, потеряв способность к сопротивлению.

Но Серый Волк спокойно стоял и смотрел на приближающегося Людоеда, злорадно скалясь во всю свою зубастую пасть. Это смутило Людоеда. Он всё внимательнее стал рассматривать острые клыки Волчилло.

Подойдя совсем близко, Людоед сказал, но как-то не очень уверенно:

– Готовься, я тебя сейчас съем!

– Нет, это ты готовься! Это я тебя съем! – прорычал Серый Волк.

– Это как это? – растерялся Людоед. Всё шло как-то неправильно.

– Просто возьму и съем! – и Серый Волк широко раскрыл свою пасть.

– Это я – Людоед! И это я всех должен есть! – принялся доказывать Людоед.

– А я не из людей. Я не Людоед, но я зато Людоедоед! – расхохотался Серый Волк. – Совесть мне не позволяет людей есть, а людоедов – пожалуйста!

И Серый Волк, щерясь во все свои острые зубы, стал приближаться.

И тут вся храбрость Людоеда, а её никогда и не было (честно сказать, была на самом деле обычная наглость, а она не всегда храбрость может заменить), так вот, наглохрабрость Людоеда совсем покинула. А он, завизжав, как поросёнок, которому наступили на хвост, бросился бежать со всех ног, оставив поле боя.

Это был уже второй беглец в команде братвы, возглавляемой Карабайсом-Барабайсом, Мальчихишем-Плохишем и Вием. Счёт стал 2:0! Главари кусали локти, наблюдая за позорным бегством своего поединщика.

– Ладно, ладно! – попытался успокоить своих подельников более зрелый и опытный Вий. – Сейчас Соловей-разбойник задаст им жару, а Людоеда я потом крепко накажу! Пожалеет о своём позорном бегстве!

Соратники Дона Карлоне хоть и поздравляли Серого Волка с победой, сильно переживали за следующий поединок, в котором юная Бабка-ёжка должна была сразиться с Соловьём-разбойником.

– Не волнуйтесь за меня! – она сама, казалось, совсем не боялась. – У меня для него сюрпризы уже приготовлены. Я Соловья-разбойника от свиста быстро отучу, чтобы он не смел людей тиранить.

– Жалко, что Ильи Муромца здесь нет. Его Соловей-разбойник с давних пор как огня боится, – грустно сказал Миша.

– Ничего, скоро он ещё и меня бояться будет! – самодовольно произнесла Бабка-ёжка. И звучали её слова очень даже убедительно. Она же Бабка-ёжка всё-таки!

Соловей-разбойник, в отличие от своих неудачливых подельников, вёл себя осторожнее. В словесные поединки он решил не вступать, а постараться сразу оглушить соперника свистом. Когда он узнал, что против него выйдет биться девчоночка, то усмехнулся. Он-то не догадывался, что это не девица Тротила, а самая что ни на есть настоящая Бабка-ёжка.

И вот поединок начался. Бабка-ёжка достала из дамской кожаной сумочки узелок, скрученный из шали, и, развернув, извлекла из него горсть сосновых шишек.

– Это ты чего? – не удержался удивленный Соловей-разбойник, хотя до этого говорить не собирался.

– Да вот, шишки в тебя кидать буду! – серьёзно пояснила Бабка-ёжка.

– Зачем? Ха-ха-ха! – засмеялся Соловей-разбойник.

– Чтобы больше не хвастал! – и Бабка-ёжка кинула первую шишку ему под ноги.