Александр Тутов - Потапыч и Миша

И он не дал себя долго мучить сочинением текста для тоста.

– Благодарю за тёплый приём, – сказал величавый «крёстный отец», – но пора и делами заняться!

После чего он с главарями и олигархами, а также со своими верными сопровождающими перешёл в отдельный кабинет, оставив официантов и охранников вытаскивать из-под столов пьяных гоблинов, упырей и вурдалаков.

Дон Карлоне откинулся в кресле, забросил ногу на ногу. Чиполлино, то есть Команданте Чи, тут же подал ему сигару и щёлкнул зажигалкой.

Карабайс-Барабайс и Мальчихиш-Плохиш молча ждали, когда заговорит «крёстный отец». Но папа Карло нервничал, собирался с духом и оттягивал начало беседы. Но тяни не тяни, а говорить надо. Пугал один вид Вия, который пристроился за спинами олигархов. Но надо решаться, отринув страх. «Ну всё! Пора!» – приготовился папа Карло.

Шарманщик задумался, как обращаться к лидерам лукоморского преступного мира. Говорят, что у них существует свой собственный преступный язык, на котором они общаются между собой. Потом, вспомнив, что он, если можно так выразиться, босс или король – «крёстный отец» наикрутейшей «мафии», типа аристократ, он начал говорить соответственно.

– Синьоры и синьорины, то есть, извините, синьорин среди вас нет. Итак, господа, должен вас известить, что у нас есть претензии к вашему поведению. Нас огорчает, что вы мешаете работе нашего представителя в вашем Лукоморье.

Карабайс-Барабайс и Мальчихиш-Плохиш удивились. Они совсем не хотели осложнений с мафией.

– Да, член моей семьи Буратино рассказал о ваших настойчивых попытках отобрать у него театр! – наконец высказал суть претензий Дон Карлоне.

Имя Буратино произвело эффект разорвавшейся бомбы. Особенно на Карабайса-Барабайса. Он уставился на папу Карло как кролик на удава.

– Буратино? Это же просто деревянный хулиган, возглавляющий труппу вечно голодных кукол-актёришек. Мелкий прохвост и забияка!

– Когда это было! – протянул с ударением на «о» папа Карло. – С тех пор многое изменилось. Парень занял достойное место в кругу моей семьи. И кто обижает его, тот обижает меня. А я обид не прощаю. Поэтому я требую, чтобы Буратино и его театр оставили в покое. Это мой бизнес! И покушаться на него я не позволю.

Папа Карло вошёл в раж, ему стало казаться, что он действительно всемогущий «крёстный отец» Дон Карлоне. Его слова зазвучали грозно, ярко и убедительно.

Вот только Карабайс-Барабайс отказываться от театра не хотел. Не имел такой привычки упускать из рук то, что возжелал. А он хотел вернуть к своим деньгам и регалиям славу театрального режиссёра, заслуженного деятеля культуры. Ему был нужен театр для специальных тренировок. Он давно и старательно превращал Лукоморского царя, его бояр и Лесную Лукоморскую Думу в подвластных ему кукол, разыгрывая с их помощью спектакли для лукоморского народа. Народ, при неубедительности постановки, мог и взбрыкнуть. Народ-то ведь сказочный, мало ли какие возможности у него имеются? Может всякое натворить. Поэтому и хотел Карабайс-Барабайс театром обзавестись, чтобы спектакли с кукольными артистами сначала прорабатывать, прежде чем кукол-политиканов в дело запускать.

А тут у него требуют отказаться от театра.

А он ещё не отработал новую постановку под названием «Свободные выборы царя».

И Карабайс-Барабайс нашёлся, что ответить грозному Дону Карлоне.

– Мы глубоко почитаем вас, Дон Карлоне, но хотели бы напомнить о международной преступной конвенции, касающейся отношений между криминальными сторонами. Пусть наши поединщики померяются силами. И если победим мы, то театр Буратино достанется нам.

– А если победим мы? – спросил слегка осипшим голосом папа Карло. Ситуация стала осложняться.

– Тогда у нас больше не будет претензий к театру и к самому Буратино, – признал Карабайс-Барабайс.

В глубине души он надеялся, что подготовленные им, Мальчихишом-Плохишом и Вием преступные кадры – «боевики» из магистров, гоблинов, упырей, вурдалаков и прочей нечисти – смогут оказать достойное сопротивление «боевикам» заграничной мафии. Пора гордиться произведениями отечественного преступного мира! А то кругом сплошное преклонение перед западным! Нет, наши бандиты не хуже! А в чём-то и лучше!

– И когда? Где? Я плохо знаю ваши места, – спросил Дон Карлоне, с трудом справляясь с чувством страха. Его укрепляло только то, что от его поведения зависела судьба Буратино.