Алексей Биргер: Чеки серии «Д»

— Вы были знакомы с пиратами?

— Нет, — рассмеялся Богатиков. — Просто я несколько лет сотрудничал со знаменитым санкт-петербургским институтом, который разрабатывает совершенно особое, уникальное оборудование для глубоководных работ. Сейчас я сижу на, так сказать, компьютерной обкатке этого оборудования, но доводилось заниматься «полевыми» — водяными, то есть, если быть логичным — работами. К нам ведь и американцы обращались, и мы участвовали в обследовании нескольких пиратских и испанских кораблей, про которые имелось подозрение, что у них на борту может быть золото. И в Карибское море ходили, и много где… Кстати, и все подводные съемки обломков реального «Титаника» для знаменитого фильма, наполучавшего столько «Оскаров», сделаны на нашем оборудовании…

— Да ну? — сказала мама. — Так вы теперь богаты?

— Вот уж нет, — ответил Богатиков. — Там вышла какая-то неувязка с налогами, нам их выписали больше, чем американцы нам заплатили. До сих пор расхлебываем. Да я, вот, рассказывал Леньке всю эту эпопею…

Отец кивнул.

— И еще, как я понял, по родной кухне стосковался, по картошечке с селедкой да тертой редьке…

— Это да, — сказал Богатиков. — Всякое там мясо, запеченное в банановых листьях или с особыми специями, или мусс из папайя и манго — это первые две-три недели хорошо. Там ведь все наоборот, яблоки считаются экзотикой и стоят больше, чем у нас ананасы и авокадо… И вообще… В холодок тянет, вот в такой, как сейчас, здоровый осенний холодок…

— И много вы золота наловили? — жадно спросил Ванька.

— Не так, чтобы, — ответил Богатиков. — Но тут, ведь, понимаешь, какая штука. Иногда находки, связанные с историей культуры, бывают дороже любого золота. Скажем, шлем с не встречавшимся ещё кованым узором на гребне и на забрале, или шпага с неизвестным доселе гербом на рукояти или клеймом на клинке. Ученые начинают распутывать эти загадки: откуда, мол, что взялось, представитель какого дворянского рода Европы мог выступать под таким гербом или какой мастер, какой национальной школы, мог ставить такое клеймо или ковать такой узор… И ответы порой выводят на такие новые рубежи, что любой клад за эти ответы отдашь… Но покажите вашу игру. Мне, и правда, безумно интересно.

Мы показали наших «Пиратов», и взрослых они привели в восторг.

— А почему бы нам сразу не сыграть, не обновить игру? — предложил отец.

И мама, и наш гость с удовольствием согласились. Мама наделала бутербродов, заварила большой чайник, чтобы мы могли перекусывать, если захочется, и мы устроились играть за журнальным столиком в гостиной.

Сначала нашему гостю везло, а потом везти перестало. Уже поставленные им сундучки ему пришлось снимать со своих полей, чтобы рассчитаться с потерями.

— Ну и ну!.. — выдохнул он, вытягивая очередную карточку «Шанс». Мы играли уже около двух часов, и взрослые были увлечены не меньше нашего. «Ваша попытка взять испанскую береговую крепость провалилась, и вы отступили с потерями. Уплатите 300 пиастров за ремонт поврежденного орудиями корабля и за найм новых людей вместо убитых»… Вскрываю сундучок, — он сдал сундучок в «банк», получил взамен пятьсот пиастров — стоимость одного сундучка — триста тут же доложил назад в «банк», а двести оставшихся подкинул на ладони. — Истощаю золотовалютные запасы, просто ужас!..

— Зато какая валюта! — сказал отец, вертя один из «золотых» пиастров так, чтобы он поярче отсвечивал в свете люстры. — Всем валютам валюта! За такую и пропасть не жалко, а?

— Это ты про ту давнюю историю? — нахмурился Богатиков.

— Про какую историю? — спросила мама.

— Да когда мы чуть не погорели за валюту, лет в тринадцать — в четырнадцать, — ответил отец. — Вот это было дело!..

— Было… — хмуро пробормотал Богатиков. — Нас тогда Седой опять выручил.

— Так в то время… — мама поглядела на отца и его друга каким-то странным взглядом. — В то время за валюту вообще расстреливали! Как же вы вляпались?

— Вот так и вляпались, — хмыкнул отец. — Кто ж тогда знал…

— Ой, расскажите! — взмолился я, и Ванька меня поддержал.

Отец и Богатиков переглянулись.

— Расскажем? — спросил отец.

— Почему бы и нет? — ответил Богатиков. — Я с удовольствием… Если только они поймут…

— Поймут, они умные, — заверил отец. Он опять повертел «золотой» пиастр. — Странно подумать, что сейчас вот эта монета стоит для нас больше, чем… — он осекся.

— Да, — в тон ему ответил Богатиков. — Тогда ведь все было не настоящее. И главное… Главное, что мы-то не влипли. Нас влипли, если можно так выразиться. Потому что… — он на секунду примолк, ища нужные слова. — Потому что, например, вот в этой игре, в которую мы сейчас играем, правила по ходу игры менять нельзя. Раз я проигрываю — значит, проигрываю, ничего не попишешь. А тогда на взяли и сменили правила по ходу игры. Причем сменили взрослые дяди взрослым дядям. Уж очень им хотелось выиграть, пользуясь своим положением. А мы попали в самую гущу всей заварушки… — он улыбнулся. — Впрочем, не будь мой отец таким наивным… Но не надо забывать, что он в то время много отработал за границей, и кое-что, касающееся нашей тогдашней жизни, просто успело выветриться у него из головы. Он считал, что пиастры — это пиастры, а если у кого-то их не хватает, он не станет вводить в игру «Пираты»… ну, например…