Лев Овалов - Помни обо мне. Повесть

Капитан рассердился:

- Вот что, Мучнов, бросьте валять ваньку. Где ваши постояльцы?

- Я же сказал, никого нет.

- Опять двадцать пять! Все равно узнаем.

- Я же сказал - никого.

Капитан повернулся к лейтенанту:

- Составляйте протокол.

Юра посмотрел на капитана умоляющими глазами:

- Я не нужен?

- Пока нет.

- Можно уйти?

- Торопитесь?

- Может, еще догоню…

- Навряд! - Капитан сочувствовал Юре. - Вы правы, тут держи ухо востро. Так куда же вы?

- На пристань, на вокзал…

- Что ж, попытайте счастья…

Но сам капитан мало верил, что Юра кого-нибудь догонит или найдет.

Юра выбежал за ворота. Петя нетерпеливо переминался на углу.

- Ты на пристань, а я на вокзал, - распорядился Юра.

- Опять удрали? Может, повезет…

Вместе доехали до города.

- Через три часа у городского театра, а если какая оказия, каждый возвращается в Москву самостоятельно.

Тут Юре подвернулось такси. Он торопил шофера так, точно опаздывал на поезд.

Обежал весь вокзал.

- Не видели старушку с девушкой, в черном, похожи на монашек?

Большинство не видело. Кое-кто безудержно сочинял: как же, видели, тут и сидели, пошли направо, налево; у некоторых двоилось: было не двое, а четверо…

Какая-то тетка сказала, что монашенок трое, пошли садиться в поезд…

Юра вспомнил, что видел Таню в обществе какой-то девицы. Должно быть, действительно трое.

Побежал на перрон. Вот-вот должен отойти поезд Москва - Хабаровск. Юра побежал вдоль вагонов, вглядываясь в освещенные окна. В вагонах шла обычная дорожная жизнь. Кто-то стоял у окна, кто-то укладывался спать.

Поезд тронулся. Юра приближался к концу поезда. И вдруг ему показалось, что мимо проплыло лицо Тани. Она прижалась к стеклу и смотрела на него испуганными глазами.

Таня или не Таня? Он повернулся. Она совсем приникла к стеклу, подняла руку и вдруг отшатнулась. Точно кто-то оттянул ее от окна. Юра побежал, но поезд уже набирал скорость. Таня или не Таня?…

Поздно! Мелькнул последний вагон, задрожал красный огонек, уплыл в темноту, в ночь, и все заволокло туманом.

Мальчики задержались в Ярославле на целые сутки. Вернее, их задержали.

С вокзала Юра поехал к театру. Петя уже был на месте.

- Ну, что у тебя?

- Старцы погрузились на пароход. Но больше никого.

- Знаю.

- Значит, нашел?

- Как будто видел…

Мальчики отправились в милицию. Там слегка подсмеивались над ними, но вообще-то разговаривали ласково.

- Дайте, ребята, разобраться. А утром обязательно приходите…

Переночевали у Зипунова. Он оказался, так сказать, очень солидарным парнем.

Утром следователь сперва допросил Петю, а затем наступил черед Юры. Рядом со следователем сидел какой-то товарищ в штатском. То ли следователь, то ли еще кто. На этот раз следователь дотошно расспрашивал Юру и о нем самом, и о Тане, и о Раисе. Интересовался всеми подробностями.

- А вы уверены, что видели в поезде Сухареву?

- Мои глаза меня не обманывают!

- Хорошо, учтем. Возвращайтесь в Москву, теперь мы возьмемся за поиски.

- Но на что она нужна этим спекулянтам?

- Так ведь это ж не спекулянты.

- В Москве ясно сказали…

- Спекуляция для маскировки или так, сбоку. Это же антисоветская организация. Тайная религиозная секта.

- Чем же в этой секте занимаются?

- Молятся!

- Что же в этом антисоветского?

- Так они и сами говорят. Но религия в конце концов часто смыкается с политикой. Почитайте-ка!

Следователь протянул Юре листок. По-видимому, тот самый листок, который вытянул вчера из машинки. Это было что-то вроде прокламации. О том, что всем истинно верующим надо готовиться к решающему дню, когда слуги божьи пойдут войной на безбожников.

- Какое же отношение может иметь к этому Таня? Я чем угодно поручусь, что она с чистым сердцем шла в комсомол…

- Разберемся во всем. А вы пока что езжайте домой. Учитесь, работайте. Придет время - увидите свою Таню.

- Значит, вы будете искать, а я сидеть сложа руки?

- А что вы-то можете сделать?

- Человек многое может! - с вызовом возразил юноша.

- Конечно, мы не можем вам запретить, но… не советуем.

Короче, Юру убеждали вернуться к обычным занятиям, и Юре нечего было возразить, хотя в душе он и не мог, и не хотел согласиться со всеми этими разумными доводами. Однако в данный момент ему действительно ничего не оставалось, как вернуться домой.