Роберт Стайн - Кошмар в морской пучине

Мои руки взметнулись над головой, и я начал скользить.

Я скользил вниз… падал… скользил… падал… скользил…

Песок разлетался в разные стороны.

Глубокая впадина. Что-то вроде ямы в песке.

Я хватался руками за ее стены. Но песок вылетал у меня из-под пальцев. Облеплял мою мокрую одежду. Покрывал мои волосы… мое лицо… мои глаза!

Скольжу… падаю… скольжу…

— Мы… нас погребет ЗАЖИВО! — завопил я.

Я тяжело приземлился на обе ноги.

— У-У-У-У-У!

Боль прострелила все тело. Ноги разъехались, и я грохнулся на задницу.

Счищая песок с лиц, с глаз, я начал давиться.

Рядом со мной свалилась на песок Шин. Она стала кашлять и отплевываться, ожесточенно стряхивая с себя песок.

Я выплюнул комок мокрого песка. От кислого, терпкого привкуса на языке сводило живот. Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.

— Мы… мы живы, — пробормотала Шин, исступленно стряхивая песок с волос.

Я выковырял комочки песка из ноздрей. Снова сплюнул. А потом посмотрел наверх.

Яма была глубокой. Мне был виден лишь кусочек неба над головой.

При помощи палки я поднялся на ноги. Нагнувшись, отряхнул от сырого песка футболку и джинсы.

— Липкий, зараза, — проговорил я. — И вонючий.

— Может, это ловушка, — сказала Шин. — Пираты устроили ловушку в песке. Специально для нас.

— Невозможно, — возразил я. — Пираты появились только что, помнишь? У них не было времени вырыть такую глубокую яму.

— Ну… кто-то же это сделал, — возразила Шин. Она посмотрела наверх. — Может, мы сможем выбраться.

Зарывшись руками в песок, она попробовала подтянуться. Мягкий песок тут же поддался, и она соскользнула вниз.

Следующую попытку предпринял я, погружая руки в липкий влажный песок.

— Эй! — Песок осыпался, и я рухнул на спину.

— Слишком мягкий, — сказала Шин. — Не за что ухватиться.

— А если палкой? — предложил я.

Я воткнул палку в стену из песка высоко над головой. Затем, крепко держась за нее, снова попробовал подтянуться.

Увы. Песок обрушился мне на голову. Я кубарем полетел на дно и свалился на колени. Палка выскочила из стены, чуть не стукнув меня по макушке.

Мы не сдавались. Мы не оставляли попыток. Я подсадил Шин вверх. Она вскарабкалась мне на плечи. Ее ноги обвивали мою шею, не давая дышать и бросая песок мне в лицо.

— Слезай! — крикнул я. — Ты слишком тяжелая! Ничего не выйдет!

— Нужно пытаться, — настаивала она. — Не хватало навечно застрять в этой яме!

Со стоном я начал подталкивать ее к верхнему краю песчаной ямы.

Но тут же остановился, услышав какие-то звуки у нас над головой. Голоса. С пляжа.

— Ой! — испуганно вскрикнула Шин, соскочила с меня и прижалась спиной к песчаной стене.

Я оцепенел. И вслушивался в голоса. Мужские голоса. Когда же они приблизились, я смог разобрать слова песни, которую они выводили низким, негромким хором… одни и те же слова, повторявшиеся снова и снова в пугающем, замедленном ритме…

Шин зажала руками уши. Я вглядывался вверх.

Пение становилось все громче и громче. Голоса окружали нас. Ближе… ближе… пока не зазвучали прямо над нашими головами…

Мы с Шин изо всех сил вжались в стены ямы. Пытались зарыться в песок.

Но здесь было негде спрятаться.

Я поднял глаза… и на фоне неба увидел ухмыляющиеся лица, глядящие на нас со всех сторон.

У меня задрожали ноги. Я чувствовал, как отчаянно колотится сердце.

Я насчитал их не меньше дюжины. Большинство были скелетами, одетыми в простые шерстяные рубахи и брюки или темные мундиры поверх кружевных рубашек. Их покрытая пятнами одежда висела лохмотьями, гниющее тряпье едва прикрывало кости.

Еще ужаснее было то, что у троих сохранились лица. Обрюзгшие, изуродованные лица, разбухшие от воды, со щеками, свисающими до плеч и глазницами, которые казались слишком большими, чтобы удерживать глаза.

Их вздутые белые губы кривились, точно жирные черви. Всклокоченные пряди длинных волос свисали с голов. Слизни и моллюски облепляли черепа.

Пираты склонялись над ямой, не прекращая своего жуткого пения. Их голоса эхом отдавались в костлявых грудных клетках: