Роберт Стайн - Друзья зовут меня монстром

— Неужели кто-то из моих малюток простудился?

Я медленно выдохнул. Она решила, что чихнул кто-то из ее чудищ!

Я снова повернулся к комнате. Через открытую дверь я видел, как миссис Хардести подошла к холодильнику у дальней стены.

— Мои малютки проголодались? Готовы ням-ням?

Это привело всех тварей в неописуемое возбуждение. Они засопели, зафыркали, запрыгали на месте. Двое принялись бодаться. Всякий раз, как их головы сталкивались, раздавалось влажное причмокивание.

Миссис Хардести открыла дверцу холодильника, наклонилась внутрь и извлекла огромные куски кровавого мяса.

Она подбросила их в воздух. Они шлепнулись на пол. Взбудораженные монстры дружно ринулись вперед.

Они накинулись на мясо. Сталкиваясь башками, толкаясь, оттирая друг друга.

Звучные шлепки их тел заглушили даже тошнотворное чавканье и хлюпанье. Они всасывали куски мяса открытыми пастями и заглатывали целиком. После этого они запрокидывали головы, раскрывали пасть пошире и разражались оглушительной, двух-трехминутной отрыжкой.

Пока чудовища поглощали мясо, миссис Хардести отступила в сторону. Скрестив руки на груди, она наблюдала за этим зрелищем, и на ее лице блуждала мечтательная улыбка. Она действительно находила этих неряшливых, рыгающих скотов милыми!

Спустя несколько минут от мяса не осталось и следа. Последний из монстров с ревом прорыгался. В подвальном помещении воцарилась тишина.

Миссис Хардести вышла вперед.

— Так вот, мои малютки, — произнесла она. — Теперь слушайте: я хочу, чтобы вы откладывали побольше яиц.

Твари застыли — само внимание, глаз с нее не сводя. Толстый коротышка издал булькающий звук и выблевал свое мясо на пол. Он наклонился и одним махом снова все слопал.

— Откладывайте побольше яиц! — повторила миссис Ха. — Из одних мы выведем новых малюток. А другими я попотчую своих учеников. А потом и весь город! И тогда… вся власть монстрам! Вся власть монстрам! Вся власть монстрам!

Слушая ее лозунги, монстры словно взбесились. Они кивали головами. Они приплясывали, словно готовясь к битве. Некоторые снова принялись бодаться.

— Командир будет гордиться нами! — выкрикивала миссис Хардести, воздев кулак над головой. — Мы захватим эту никчемную планетку — или мое имя не Хайборг-Ксрксаз!

Монстры пришли в неистовство. Они ревели и скакали на месте.

— О Боже, — прошептал я. — О Боже.

Миссис Хардести вовсе не миссис Хардести. У нее чудно̀е инопланетянское имечко — потому как она инопланетянка и есть!

Инопланетянка, прибывшая на Землю, чтобы сжить со свету человечество и сделать ее домом для этих гнусных рептилоидов.

Я отвернулся и со всех ног взлетел вверх по подвальной лестнице. Чудовища подняли внизу такой тарарам, что я понимал — миссис Хардести все равно меня не услышит.

Ноги подкашивались от слабости, будто резиновые. Сердце гулко стучало в груди.

Но я выбежал через заднюю дверь и продолжал бежать.

Я должен рассказать всем. Я должен всех предупредить. Мы все в опасности.

Взвыл клаксон, взвизгнули покрышки. Перебегая дорогу, я даже не поглядел, нет ли машин. Я слышал, как водитель орал из открытого окна мне вслед. Но не остановился.

Дома и задние дворы сливались в сплошное пятно. Я бежал всю дорогу до дома. А в ушах звучали выкрики миссис Хардести: «Вся власть монстрам! Вся власть монстрам!»

Я видел, как она вскидывает кулак над головой, а чудовища прыгают и скачут. «Вся власть монстрам! Вся власть монстрам!»

«Ну уж нет!» — сказал я себе.

Я ворвался в дом через заднюю дверь. Мама с папой были на кухне. Папа рубил лук. Его лицо покраснело, по щекам бежали слезы. Мама помешивала в стоявшей на плите кастрюльке.

Когда я влетел в кухню, они повернулись мне навстречу.

— Майкл, где ты был? — спросил папа сквозь слезы.

Я пытался отдышаться.

— Я был у миссис Хардести, — выдавил я. — Мама! Папа! Она выводит огромных зеленых монстров. Она держит их у себя в подвале. Она весь город собирается превратить в монстров!

Папа положил луковицу. И, моргая, посмотрел на меня.

— Это очень серьезно, Майкл, — произнес он. — Давай вызовем полицию и положим конец этому безобразию!

И тут же захохотал, даром что плакал от лука.

Мама тоже засмеялась.

Я стоял, тяжело дыша, ноги дрожали. Стиснув зубы, я смотрел, как родичи надо мною уматываются.

— Майкл, мы знаем, что ты не любишь свою учительницу, — сказала наконец мама. — И да, я признаю, что она немного с приветом…