Давиде Морозинотто - Кто похитил короля кухни?

– Тише, сюда кто-то идёт! – предупредил Луноброд, навострив уши.

Усатые друзья спрятались под деревянным комодом и увидели, как мимо прошли лакированные ботинки дворецкого.

Луноброд хорошо рассмотрел его снизу – у этого долговязого типа была яйцевидная голова и брови ёршиком.

Дворецкий остановился перед дверью и постучал.

– Войдите!

Коты понимающе переглянулись: должно быть, это был голос хозяйки дома. И в самом деле…

– Можем начинать, баронесса? – спросил дворецкий, заглядывая в комнату.

Из глубины раздался голос:

– Конечно. Впустите повара.

Мистер Луноброд двинулся первым, за ним гуськом потянулись Додо, Помпончик и Жозефина.

Коты бесшумно крались на мягких лапах, прижимаясь к стенке. Наконец Луноброд заглянул в комнату. Это была просторная столовая, посреди которой стоял длинный стол, покрытый белоснежной льняной скатертью. По всему столу были расставлены серебряные подсвечники.

Огромный стол был накрыт только на одну персону. Там сидела госпожа столь внушительных размеров, что вместо одного сиденья она занимала сразу три, поставленных рядом, чтобы уместился её необъятный зад.

– Это она! – шепнул Помпончик. – Я её узнал, это мадам Гаспардон!

Луноброд сразу нашёл надёжное укрытие – за сервировочной тележкой. Жозефина едва успела спрятать хвост за колесиками тележки, как дворецкий объявил:

– Баронесса, а вот и повар!

Какая неожиданность…

– Ой! Да это совсем не Пьер! – тотчас пропищал Помпончик.

Действительно, это был не он.

Пьер Паштет был высоким юношей с каштановыми волосами и усиками, закрученными вверх. А повар, который появился в столовой, был господином почтенных лет, со светлыми волосами. Он предстал перед баронессой с большим серебряным подносом в руках и низко поклонился.

– Топрый тень, паронесса! – поздоровался он с сильным немецким акцентом. – Я есть Франц Картофельштейн, и я приготовить вам мой фирменный плюто. Сосиски с корчицей и фимбирем, ту́шенные с хвашеной хапустой и хорицей!

Едва повар поставил на стол серебряный поднос, круглый нос баронессы сморщился как гармошка.

Благородная дама осторожно взяла вилку с ножом и отрезала кусочек сосиски. Воцарилась благоговейная тишина, и баронесса надкусила сосиску своим узким и морщинистым ртом. Через секунду она завизжала:

– Нет, нет, НЕЕЕТ! Никогда я не ела ничего более отвратительного! Уберите это немедленно!

Луноброд терялся в догадках: что тут происходит? Кем был этот Франц? И почему там был он, а не Пьер?

Бедный повар пулей выскочил из столовой, забрав с собой остатки злосчастных сосисок. Прошло всего несколько секунд, и в комнату вошёл другой повар. У него были чёрные как смоль волосы и густые тараканьи усищи. Как вы уже догадались, это снова оказался не Пьер Паштет.

– Добрый день! – воскликнул он. – Я – Марио Котлетто! Я вам приготовил чудные макароны с требухой под соусом с капустой и лимонной мятой… Это настоящий деликатес!

Всего минуту спустя Марио Котлетто уже удирал со всех ног, а баронесса посылала ему вслед проклятия и другие малоприятные пожелания по поводу его капусты и лимонной мяты.

Чуть позже в столовой появился ещё один повар.

– Коннитива́! [1] Коннитива (konnichiwa) – это японское слово, означающеё «Добрый день» (примеч. переводчика). – сказал он, вплывая в столовую мелкими шажками. – Мое имя – Ичиро Макимандзи. Я вам принёс изумительные суши из японского тунца!

Баронесса попробовала и это блюдо, но затем с ужасом разинула рот (ещё полный тунца):

– Но… но… но… этот тунец – СЫРОЙ!

– Конечно, госпожа, – спокойно подтвердил Ичиро. – Суши делают именно из сырой рыбы! Это японское фирменное блюдо!

– Сырая рыба! Ужас какой! Да это просто издевательство! Горемыка я несчастная… – запричитала баронесса, сокрушённо качая головой.

Взор знатной дамы затуманился (её маленькие глазки казались бусинками на фоне подушек пухлых щёк). И вот слёзы градом покатились одна за другой – кап- кап-кап.

– Что тут происходит? – спросила Жозефина у друзей.

– Пёс его знает! – ответил Луноброд. – Это, бесспорно, слезы, а обычно люди плачут, когда им грустно.

Так и случилось – баронесса была сама не своя от горя. Более того, она находилась в отчаянии!

– Ох, что же мне делать, как мне быть? – она заплакала навзрыд: – Теперь я погибла!

Коты, прячась за сервировочной тележкой, ничего не понимали. Почему баронесса впала в такое отчаяние? Да, повара приготовили блюда, которые пришлись ей не по вкусу, но зачем делать из этого трагедию? И самое главное, какое отношение имел к этому фарсу Пьер Паштет?