Давиде Морозинотто - Таинственное исчезновение золотого кота

– Из Марселя? – эхом отозвалась Жозефина.

– Даю хвост на отсечение, что они из Марселя! – подтвердил Додо. – Я сразу узнал родной говор!

– Что ж, предлагаю начать расследование с них, – заключил Луноброд.

Додо тотчас выпустил когти:

– Почему это? Ты что, хочешь сказать, что марсельцы – плохие парни?

Луноброд усмехнулся:

– Ладно, я и забыл, что ты тоже из Марселя… Итак…

Лучше бы он этого не говорил! Додо взвился в воздух – защитить честь родного города было для него святым делом. У Луноброда шерсть встала дыбом. В мгновение ока забияки сцепились в яростной схватке.

– Сейчас же отпусти хвост! – завизжал Луноброд.

– Прекрати кусать морду! – завопил Додо. В диком вихре завертелись когти, взъерошенные хвосты, лапы и острые зубы!

Обычно такие потасовки удавалось остановить Жозефине – у неё был талант успокаивать забияк. Но на этот раз драку прервал Помпончик.

– Я считаю, что мы должны начать с Одетты, служанки, – заметил котёнок. – Вы помните?

Вчера мадам приказала ей стереть пыль с безделушек… Я заметил, как Одетта выдвинула ящик комода, что-то достала и торопливо сунула в свой фартук. Тогда я не обратил внимания, но теперь задумался…

– Возможно, золотого кота украла Одетта! – воскликнула Жозефина. – Даже я заметила, что эта горничная как-то… странно себя вела. Лучше сразу проверить эту версию.

Додо и Луноброд, все в клочьях выдранной шерсти, тут же прекратили потасовку.

– Малыш прав! – изрёк чёрный кот, прилизывая ободранную шкурку.

Наши друзья со всех лап помчались в особняк мадам де Бульон. Они притаились неподалёку от входной двери, спрятавшись за высоким почтовым ящиком. Коты прождали почти до полудня, но, увы, так ничего и не дождались.

Через открытые окна было слышно, как вдова де Бульон то и дело приказывала Гастону навести порядок там и сям, а Одетте вычистить то одно, то другое.

– Какой визгливый голос! – заметила Жозефина. – Что за несносная особа! И поделом ей! Может, Одетта и правильно сделала, что украла у неё марку…

– Да уж! Только жаль, что из-за неё мой друг сидит в тюрьме… – сказал Луноброд.

Жозефина хотела что-то ответить, но внезапно осеклась… Из ворот особняка вышла юная Одетта. Она вскочила на изящный чёрный велосипед с блестящим звонком на руле.

– Куда-то спешит… – заметил Помпончик.

– По-моему, марка у неё! – воскликнул Додо, вскинув хвост. – Видно, торопится к скупщику краденого, чтобы продать марку!

– Живо, В ПОГОНЮ! – хором мяукнули коты-детективы.

Одетта с бешеной скоростью помчалась на велосипеде вниз по склону, а её чёрное платье с белоснежными кружевами затрепетало на ветру как парус. Луноброд и его друзья сломя голову бросились за девушкой. Казалось, они не бегут, а летят – их лапы едва касались земли. Коты лавировали меж повозками и каретами, шныряли среди уличных фонарей и рыночных прилавков, опрометью неслись вниз по лестнице. Но главное – мяуки не выпускали из вида Одетту, которая гнала так, словно была чемпионкой гонки «Тур де Франс».

– Уф… уф… – запыхался Помпончик. – Я больше не могу!

– Держись! – подбодрила его Жозефина. – Смотри, она уже останавливается!

Коты добежали до окраины Монмартра и оказались на живописной улочке, усаженной деревьями, на берегу Сены. Здесь было полно кафе и ресторанчиков. Одетта остановилась около небольшого бара.

Вывеска над ставнями гласила: «Кафе художников».

– Гм… – пробормотал Додо. – Тут надо всё привести в порядок… Глядите, какая разруха…

– Не время думать об этом! – прикрикнул Луноброд. – Давайте взглянем, что там происходит!

Коты подкрались к дверям кафе. Одетта уже вошла внутрь. Додо был прав – этому заведению не помешал бы ремонт: столы и стулья были покорёжены, по всему полу валялись куски обвалившейся штукатурки, разбитые бутылки и комья грязи.

Какой-то юноша в запачканной одежде и в панаме из газеты усердно красил барную стойку блестящей голубой краской.

– Бертран, дорогой! – воскликнула Одетта, кинулась ему на шею и звонко чмокнула в щёку. – Прости, что опоздала, но эта старая мегера никак не хотела меня отпускать.

Юноша застенчиво улыбнулся. Поцелуй Одетты его смутил – он покраснел как рак.